посевная, уборочная, пчёлки роятся. («О-у-ы!» – не одобрила такое легкомыслие массовка).
И в один далеко не прекрасный день родился у них не мышонок не лягушка – а неведома зверушка («А-а?!» – ужаснулась аудитория). Вернее, не родился, а родилась: младенец был женского полу. И уж тем более не было резона показывать её патронажной сестре: ещё в обморок хлопнется.
Девчушка росла не по дням, а по часам. С мамкиного молока быстро перешла на прикорм и кушала как бригада колхозных механизаторов. В последнее время начала нападать на родителей из-за угла. Покусывала мелкими острыми зубками – вроде ласково, играючи – но до крови. Потом долго урчала, облизывалась и масляно поглядывала…
– О-о-у? – подивилась аудитория.
– Отчего же не лечили, не вывели на группу инвалидности? – зычно крикнула дама в янтарных бусах. Она гордилась своей грамотностью: – Ведь нынче государство, слава Богу, очень прилично оплачивает материнство и детство, особенно хворое.
– Ы-ы-ы, – подтвердила аудитория, закачавшись как камыш под ветром.
Фермер с женой замялись и замямлили невнятное… Дескать, хвастаться тут нечем и выставлять на весь белый свет позор совсем ни к чему. Крест свой хотят нести сами, не перекладывая на плечи налогоплательщиков. И прокормить несчастное дитя, слава Богу, в силах. Хлебушек, мяско, молочко, огурки-помидорки – всё своё, натуральное. А если, не приведи Бог, девчонку отберут в лабораторию «для опытов»?!
– Сейчас короткая реклама, оставайтесь с нами, – объявил бойкий шоумен. – Через минуту – самое интересное.
***
Появилась, вернее, выкатилась… Вернее, выскакала на четвереньках главная героиня. Мать её мягко наставляла: «Встань на ножки, деточка, как я тебя учила».
Вообразите себе вставшего на задние лапки шарпея в платьице, с заплетёнными в косички волосами (!), с девчачьим личиком. Носик, глазки, подбородок утонули в сплошных складках. Вместо ножек – обрубки, слоновьи чурбачки в наползающих как чулки, складках жировой прослойки.
– А-а-а! – в едином порыве, совершенно искренно вскрикнул зал – даже бумажек и сигнала режиссёра не понадобились. С одной дамой сделалось дурно, запахло валерьянкой.
Холмик мяса и жира чрезвычайно шустро, для его громадной массы, проковылял к диванчику и вскарабкался на него. И сразу распустился, растёкся на добрых полутора метрах.
Для матери места рядом не хватило – она стояла сзади и с материнской грустью поправляла любовно заплетённые косички. Дочка благодарно урчала и щенячьи тёрлась о её руку.
– Она у вас что, и не разговаривает? – крикнула неугомонная зычная дама.
Несчастные родители только развели руками. Дескать, дочка раньше вполне сносно лепетала. Но потом голос становился всё тоньше, потом стал сипеть. А однажды и вовсе пропал, утонул в складках жира.
Тощий, с серебряной
