эта страна расширялась, росла, пока не захватила одну пятую суши.
– Похоже, твоя империя еще более величественная, чем мой Рим. Но это неважно, как нам выбраться из этой реальности?
– Я думаю, может быть, попробовать не следовать зову миру и не идти никуда, а попробовать выкопать в снегу убежище? – Предложил Андрей первое, что пришло ему на ум.
– Заоблачный музыкант слишком хорошо играет, нельзя вот так перестать слушать его и не плакать? – отвечал ему Гай.
– Стой! – Русский сконцентрировался и остановился, чувствуя, как босые ноги утопают в снегу. За руку он удерживал римлянина. Остальные люди в белых сорочках начали удаляться от них, пока они не остались там одни. В небе вдруг что-то заскрежетало, порядок мира был нарушен. Двое вместо того чтобы искать весну и плакать, рыли теперь убежище в снегу. Руки Андрея просто отваливались от холода, но он продолжал разгребать снег и вгрызаться в него. После часовой работы, они уже сидели в тоннеле под снегом, продолжали прокапывать проходы в надежде выбраться из этого заснеженного мира.
– Я больше так не могу, я опять плачу, меня влечет искать весну, – сквозь слезы кричал Ковалеву Гай.
– Хватит плакать, Гай. Мне тоже сейчас очень грустно, но мы должны собраться силами и выбраться из этого мира. Мы не можем здесь застрять навечно. Понимаешь ты меня или нет? – убеждал грабитель своего нового друга.
– Да-да, я понимаю. – Бывший гладиатор успокаивался, забывая про весну, начинал рыть во льду и снегу проход, который помог бы выбраться ему из этого мира.
С неба музыка становилась громче, музыкант старался заставить их плакать и вернуться на поиски весны в этом мире вечной зимы, но они отказывались уже повиноваться.
– Как же я ее любил. Как ее любил… Любимая прекрасная Атанасия, хочу вернуться к тебе. – в полголоса говорил римлянин, продолжая рыть тоннель в снегу.
– Кто такая Атанасия?
– Это девушка-рабыня, которая удовлетворяла меня, каждый раз после боя. Мне никого кроме нее не хотелось любить. Я верил, что смогу одолеть Мавританца и уйду на свободу с Атанасией, буду заниматься земледелием, и у меня будут свои дети. Конечно, же, сын, который будет уже свободным римлянином, и который будет легионером, расширять границы нашей великой империи.
Ковалев слушал слова Гая, постепенно погружался в его мир чувств, желаний и мечтаний. Он тоже хотел быть счастливым, мечтал о свободе и любви. Они с ним были похожи, оба искали любовь, счастье и боролись за свободу, пытались сбросить оковы рабства он свои, а русский финансовые и обязательства.
Снаружи было пусто и бело. А тут под снегом сумеречно и довольно тепло. Андрей пошарил бесплодную землю, вдруг нащупал какое-то железное кольцо. Дернул за него, это была дверь, уводящая куда-то под землю.
– Гай, я что-то нашел. Мы спасены! – ликовал он как ребенок.
– Что
