вам нужно что-то еще, Денис Андреевич?
– Скажите, а копию можно сделать? – указал на старый генплан двора.
– Можно, конечно же. Но на одном листе не поместится. Скотчем склеить?
– Да все равно. Мне не в дело подшивать.
Она ушла, а я листал планы, пытаясь найти хоть какую-то зацепку.
Куда девушка могла его спрятать? А что, если я ошибаюсь, и Зорина действительно не было в тот день у нее дома. Мало ли, что показала та экспертиза… Может, он не дошел или развернулся. Тогда откуда такое странное поведение Карины? У нее в день нашей встречи был взгляд загнанной в угол кошки.
– Девушка, а что это здесь пунктирной линией указано?
Работница БТИ с удивлением взглянула на меня.
– Кажется, там раньше было бомбоубежище.
– А сейчас его нет?
– Откуда мне знать. – Она пожала плечами. – Документы еще шестьдесят шестого года. Как они вообще сохранились, удивительно. Скоро говорят, реформу какую-то наметили, и все документы пойдут в архив.
Неужели там действительно что-то было? Выяснением этого я и собирался заняться.
***
Что тут сказать… Дэн из моего сна стал первым, кто узнал тайну. С того самого дня, когда я ночью тащила тело вниз по лестнице в подвал, где начиналось то самое бомбоубежище, я не смогла спокойно спать ни ночи. Слез я не лила и вообще старалась даже не подавать вида, что это произошло, просто стала скрытной и молчаливой. Я зареклась никогда и никому не говорить об этом.
Тела Олега не нашли. Удар пришелся старыми металлическими напольными весами по голове, а они были нелегкими. Похоже, произошло кровоизлияние в мозг. Его крови не было, как и следов. Возможно, там была моя кровь, но я тщательно удалила все моющими средствами с плитки пола ванной комнаты.
Тащила ночью, когда в доме стояла мертвая тишина, и все спали. Было где-то часа три ночи, я точно не знала время. Олег не был тяжелым даже для меня – скорее, он был худощавого телосложения, иначе мне бы точно не удалось этого сделать. Но отступать некуда. Наступило состояние аффекта, потом нахлынули новые силы, чтобы довести все до конца.
Моя мать пришла лишь утром, вспомнив, что у нее есть свой дом, а не только работа. В это время я находилась в кровати, притворившись спящей. Она тихо вошла, а потом я услышала шум воды из крана в той самой ванной. Я лежала и вспоминала, как эта тварь, Зорин, издевался надо мной там. Невозможно передать те чувства, которые прошли сквозь мой разум, никому в мире не дано испытать подобное!
Не думайте, Петр Алексеевич, что меня мучила совесть или что-то в этом роде. Дело даже не в ней. Я знаю, мне ничего бы не было за это, разве пришлось бы проходить длительный курс реабилитации. А мне он был не нужен абсолютно. Мне же не исполнилось еще четырнадцати на тот момент, никто бы не посадил меня за превышение самообороны, тем более, факт насилия было бы несложно установить. Совесть по поводу смерти этого подонка
