Звёздочка растаяла вместе со своим зелёным светилом, а Оуэн остался под Луной один. «Что это было? Наваждение? Сон?» – потрясённо подумал он, автоматически продолжая Танец, но, в то же время, понимая, что с окружающим пространством что-то не так.
Оглядевшись, Оуэн увидел, что свет, в котором он танцует, слишком ярок и неестественен. Оказалось – на него дополнительно льётся ещё ослепительный луч… подводного фонаря. Он растеряно замер.
– Вот он, монстр! Танцует под Луной! Ишь, как колбасит его! – прожужжал в его голове наглый человеческий голос. – Я же говорил, что это гигант? Музей отвалит кучу денег!
«Музей?»
Перед мысленным взором Оуэна пронеслась странная картинка: ряд безводных помещений, в одном из которых его гигантская туша торчит на постаменте, лишенная внутренностей, и – о, ужас! мозга! – набитая какой-то сыпучей субстанцией. А рядом стоит множество таких же несчастных выпотрошенных существ, вокруг которых бродят люди! Некоторые, с ужасом таращась на него, брезгливо говорят: «Вот ещё одно чудовище! Какой жуткий монстр!»
– Отличный экземпляр Octopus vulgaris! Или, скорее – Giant Octopus, гигантский криптит, – шелестел тем временем в рацию другой, довольно занудный голос. – Ну, Мэйтата! Удивил!
– Давай, хватай, Стивен! Чего телишься! – зажужжала беспардонная радио-речь другого ловца. – Забрасывай сети, пока не улизнул! Эх, раззява! Лови его!
Но Оуэн уже был далеко. Он ловко «улизнул» от Стивена с Мэйтатой, применив один фокус: создал в пространстве иллюзию своего тела, а сам тем временем дал дёру. Это было просто. От пребывания на большой глубине его чернильный мешок изменился и теперь был наполнен светящейся флуоресцирующей жидкостью. Её-то он, придав ей свой облик, и выбросил наружу. А сам, став почти невидимым, мгновенно опустился вниз, во тьму. И сеть, наброшенная на этот обманчивый силуэт людьми, прошла сквозь него, лишь разбросав вокруг флуоресцирующий состав и ослепив незадачливых ловцов.
Раздалась злобная ругань Мэйтаты и разочарованные стоны Стивена. Но Оуэн, включив реактивный режим, уже мчался к своей пещере. Влетев туда, он забился в её самый дальний угол и замер. Все его три сердца были готовы выпрыгнуть наружу, а древнее тело гигантского криптита от пережитого страха было почти белым. Но, главное – чтобы оно не было алым.
Он уже давно не позволял себе алой окраски – признака сильных и неуправляемых эмоций. Но и белеть – стыдно…
«Меня, древнее существо, выпотрошить? За что? Хотя и из отряда Giant Octopus –гигантский осьминог, Cephalopoda – головоногие, подотряд Cirrina – глубоководный, если уж быть точнее. И использовать благородную учёную латынь. Это вам не Protozoa – простейшие. Но не монстр! Я не только тело, но и разум! Я – мирный морской философ! – бормотал он, постепенно розовея. Однако тут же придя в себя, Оуэн застыдился себя. – Но неразумное поведение людей не должно меня так нервировать. Они же ещё дети. И неужели я ещё так держусь за свою древнюю жизнь?– вздохнул он. –
