войну против Пруссии и вернул Фридриху все завоевания Русской армии, политые кровью русских солдат. Свержение императора, которого в войсках считали предателем, все восприняли с восторгом. И всех крайне удивило, что Румянцев, которому сам чёрт не брат, отнёсся к случившемуся крайне сдержанно. Он не разделял восторгов, а относительно указа Императора идти в союзе вместе с недавними врагами на Данию счёл, что приказы не обсуждаются, а принимаются к исполнению. Тем более именно его новый император назначил главнокомандующим русскими войсками в Померании.
Пётр Фёдорович, ненавидевший всё русское, как ни странно, благоволил к Румянцеву. Присвоил ему чин генерал-аншефа и назначил в этот поход в союзе с Пруссией. Румянцев начал деятельно готовить войска к грядущим боям. А тут сообщение из Петербурга. Пётр III свергнут. На престоле – Екатерина Вторая.
Началась присяга императрице Екатерине…
И снова Румянцев заставил всех удивляться. Он отказался принимать присягу императрицы при живом императоре.
Все ждали отставки полководца и ссылки его в дальние имения. Да и сам Пётр Александрович не стал дожидаться развязки, подал прошение об отставке.
Екатерина II, которая была высокого мнения о его военном таланте, презрела собственную гордыню и написала ему:
«Господин генерал Румянцев!
Я получила письмо Ваше, в котором пишете и просите об отставке. Я рассудила, что необходимо Мне пришло с Вами изъясниться и открыть Вам мысли Мои, которые, вижу, что совсем Вам неизвестны.
Вы судите Меня по старинным поведениям, когда персоналитет всегда превосходил качества и заслуги всякого человека, и думаете, что бывший Ваш фавор ныне Вам в порок служить будет, неприятели же Ваши тем подкреплять себя имеют. Но позвольте сказать: Вы мало Меня знаете. Приезжайте сюда, есть ли здоровье Ваше Вам то позволит; Вы приняты, будете с тою отменностью, которую Ваши Отечеству заслуги и чин Ваш требуют.
Не думайте же, чтоб Я против желания Вашего хотела сим принудить Вас к службе: мысль Моя от того отдалена. Не токмо заслуженный Генерал, но и всякий российский дворянин по своей воле диспонирует о службе и отставке своей, и не то, что я убавить прерогатив оной хотела, оный паче при всяком случае подкреплю, а сие единственно пишу, дабы мы друг друга разумели, и Вы могли бы ясно видеть Моё мнение. Есть ли тогда, как Вам на смену другой был прислан, обстоятельства казались и были действительно конфузны, что может быть, и Вам поводом служили к подозрению о Моей к Вам не доверенности, то оное приписать должно случаю тех времён, кои уже миновались, и которых следу в Моих мыслях осталось.
Итак, в ожидании другого от Вас письма, в котором имеете Вы знать дать, исполните ли Вы жадное желание всей Вашей фамилии видеть Вас, или остаётесь ли Вы при силе Вашего последнего письма, в том и другом случае Я неотменено остаюсь Вам доброжелательная.
Из Москвы. 13 января 1763 г. Екатерина».
