его шею, нашептывая самые нежные слова. Если бы испуганный конь при виде разъяренного зверя дрогнул и бросился бежать, лев настиг бы его, и дальнейшие события угадать было несложно. Но он стойко выдержал нелегкое испытание.
Когда Сагарис присоединилась к охранной расме, которую возглавляла Тавас, с львиной шкурой на крупе коня, воительницы ахнули.
– Боги к тебе явно благоволят, – довольно сухо сказала Тавас. – Велика милость Язаты…
И она отъехала в сторонку, уступив место другим девушкам, которые принялись рассматривать шкуру убитого зверя и расхваливать девочку на все лады. Тавас снедала зависть. Добыть столь ценный охотничий трофей было ее мечтой, а тут какая-то малышка оказалась удачливей лучших охотниц племени!
Солнце вышло из-за горизонта, и воительницы продолжили свой путь. Еще немного – и появится ущелье, которое вело к родному стойбищу. Уже были видны дымы на сторожевых вышках, которые сообщали тем, кто остался охранять очаги, о приближении большого отряда. Стража на вышках наблюдала лишь клубы пыли, которые поднимали отары овец и лошади, и пока терялась в догадках, кто бы это мог быть. Воительницы всегда были настороже и не хотели, чтобы их захватили врасплох.
Глава 2. Громовые горы
Зима выдалась морозной, затяжной. Даже в вечнозеленых горных долинах пастбища покрылись снегом, и животным приходилось трудно. Если рогатый скот и скифские лошади могли добывать себе корм тебеневкой, разгребая снег, то более прихотливых породистых скакунов приходилось кормить сеном, запасы которого были невелики. Сено в основном предназначалось для овец и коз, а лошади получали его только во время буранов и гололедицы.
В начале весны пастбищами служили возвышенные места, где быстро пробивалась новая трава. Когда спадала вешняя вода, скот сначала перегоняли на выпас в долины, а затем в Дикую степь. Во время весенней тебеневки строго соблюдался определенный порядок: впереди шли волы, которые срывали более высокие травы, скусывая их верхушки, за ними лошади, срывающие травы ближе к корню, и, наконец, овцы и козы, которые выбивали своими острыми копытцами все пастбище.
Зимняя тебеневка была почти сплошным голоданием. Большую часть времени животные находились под открытым небом, и только на ночь их загоняли в просторную пещеру. Что касается скифских лошадок, то стойла для них не требовались. Их мохнатую шкуру не мог одолеть никакой мороз. Они преспокойно отдыхали, зарывшись в сугроб. Остальных лошадей воительницы держали в тех же пещерах, в которых жили сами. Горный массив, где находилось поселение, был словно весь изрыт норами (если смотреть издали), и казался пристанищем колонии сурков. Если в Дикой степи воительницы держались вместе, кучно, то в Громовых горах (так называлось место, где находилось поселение) каждая из них старалась найти себе отдельную пещеру и обустраивала ее с истинным женским прилежанием и выдумкой.
Особенно
