причем в ареопаге Аристотель видит начало олигархическое, в выборе должностных лиц – аристократическое (очевидно, тут он придает значение лишь предварительному избранию посредством голосования, игнорируя последующую затем жеребьевку), а в народном суде – начало демократическое. В другом своем произведении, «Афинской политии», Аристотель называет Солона «первым простатом демоса» и от него ведет афинскую демократию. Три дела Солона Аристотель отмечает как особенно демократические: первое и важнейшее – запрещение давать взаймы под залог «тела», затем – предоставление каждому права заступаться путем суда за обижаемых и, в-третьих, апелляция в дикастерий, в народный суд, «ибо», как сказано уже, «будучи господином в суде, демос становится господином и в государстве» (Ath. Pol., 9).
Вообще в глазах афинян V и IV вв. до Р.Х.Солон был великим законодателем и творцом их демократии, от которого вели свое начало чуть ли не все главные их учреждения. Известно стремление потомков приписывать одному лицу то, что являлось плодом работы нескольких деятелей или даже поколений, олицетворять в одном образе целые периоды развития. И Солону впоследствии приписывалось многое, что в действительности ему не принадлежало, что возникло или раньше, или позже него. Есть исследователи53, которые относятся поэтому крайне скептически к известиям о политических преобразованиях Солона и готовы даже отвергать само существование Солоновой конституции. Мы не находим возможным заходить так далеко и думаем, что в античной традиции, в изложении Аристотеля и Плутарха, при всех преувеличениях заключается все же большая доля истины.
Но строй времен Солона, разумеется, далек был еще от последующей демократии V и IV вв.: Солон лишь заложил часть фундамента, на котором могло быть возведено здание этой демократии. При этом он, быть может, являлся не только нововводителем, но и восстановителем некоторых из тех начал, которые не чужды были искони афинскому общественному строю, но которые подавлены были в эпоху господства знати; быть может, зародыши эти Солон оживил и развил, так как иногда то, что кажется новизной и ломкой, есть лишь возвращение к старине, к исконному порядку; но мы слишком мало знаем достоверного о началах равенства и самоуправления в древней до-Солоновой Аттике, чтобы утверждать это положительно.
Солон был врагом крайностей; «ничего через меру», – говорят, было его девизом. Умеренность, стремление к примирению сталкивающихся интересов и противоположных начал характеризуют Солона: он был преимущественно посредник и примиритель между двумя борющимися сторонами. Так он сам смотрел на себя: «Народу я дал столько власти, сколько надо; а кто имел силу и отличался богатством, и о тех я подумал, чтобы они не испытали ничего неподобающего; я стал, распростерши крепкий щит над обоими, и не позволил ни той, ни другой стороне одержать несправедливой победы». Или: «Я стал словно пограничный столп между
Например, Б. Низе, К.Ю. Белох, Р.Ю. Виппер.
