сказала жена. – Ты чего это пьешь? Где, говорю, мой родной дядя из Хабаровска?
Тут я окончательно скис. Я этого дядю живьем никогда не видел, а он возьми и появись. Разница во времени между Москвой и Хабаровском большая. Дядьку сразу в сон потянуло. Жена ему постель организовала, ванну набрала и, чтоб не мешать, к подруге ушла. Ну а дальше вы знаете! Получается, погорячился с этим дядей. Жена – в истерику. «Где, – кричит, – его теперь искать?» Но я ей спокойно говорю: «Далеко не уйдет, у него для этого костюм неподходящий». Сказать-то я, конечно, сказал, но на сердце тревожно было. Все же мало ли что!
Пошли мы на поиски и действительно через час-полтора нашли его на чердаке. Завернулся, бедолага, в дерюжку какую-то, а на дворе уже конец октября был. Дрожал он от холода и скулил жалобно. Я человек сентиментальный, сразу расчувствовался, извиняться стал, мол, прости дурака, своего не признал. Но дядька с гонором попался. Живо собрал свои шмотки и на прощание в дверях сказал:
– Все, враги мы с тобой смертельные!
С тем и отбыл. А жена со мной три дня не разговаривала и в соседней комнате спала. Одним словом, семейная драма на почве глупого недоразумения.
А вы говорите, Шекспир!
Они любят!
Ненавижу людское бессердечие и жестокость. Ненавижу, наверное, потому, что чувствую свою беспомощность перед этими качествами человеческой натуры. Генрих Гейне как-то сказал: «Чем больше я узнаю людей, тем больше мне нравятся собаки». Не хочу анализировать данное утверждение, но признаю, что подчас сам убеждаюсь в его справедливости, и история моя – лишь печальная иллюстрация факта.
Однажды, кажется в конце октября (было достаточно холодно, моросил мелкий противный дождь), перед универсамом в одном из спальных районов Москвы я увидел совершенно поразительное существо. Собака, а это была именно собака, одновременно походила на лемура, дикобраза и мифического грифона размером со средней паршивости дворового кота-доходягу. Довольно непривлекательная внешне, она смотрела на людей такими глубокими и добрыми глазами, что, проходя мимо, трудно было удержаться и не погладить ее по лохматой голове. Фамильярные ласки со стороны прохожих собачка принимала с радостной благодарностью и обезоруживающей доверчивостью.
– Это она хозяйку ждет, – сказала женщина, торговавшая у магазина с лотка сигаретами.
– И так каждый день. Бабулька старенькая, ходит плохо, а эта кроха ее все время ждет. Зимой и летом, в дождь и холод. В магазин с собаками нельзя, вот она, как правильная, и сидит снаружи. Досталось ей в свое время от жестокости человеческой, она и привязалась к старушке. Животные – они как люди, им обязательно надо кого-то любить, только любить они могут намного лучше нашего.
– Вот, казалось бы, – показала продавщица на собачонку рукой, – за что бедняжку мучили? Бессловесная и заступиться за себя не может. Ей и лапу заднюю мальчишки отрубили, и бензином обливали, поджечь хотели. А что она плохого им сделала?
Я
