побледнел как мел, сглотнул подбежавший к горлу комок и ушел в свою спальню, не проронив ни слова. До самого вечера он не выходил из комнаты, а к ужину появился побритый, в новых джинсах и свежей сорочке, благоухающий дорогим одеколоном. Они сидели за столом, пили ароматный цейлонский чай с шоколадными конфетами, болтали о разной ерунде и к прежнему разговору больше не возвращались.
Так прошел еще один месяц, и наступил Новый год. Первый Новый год без мамы. Непривычно было отмечать главный семейный праздник вдвоем, но с этим приходилось смириться. Ольга находилась за три тысячи километров от дома в далеком заснеженном Тобольске, и по ощущению расстояние это с каждым днем только увеличивалось. Она удалялась от них фатально и неумолимо. Но как бы там ни было, Катя старательно вспомнила все мамины новогодние вкусности: традиционный тазик оливье, селедка под шубой, холодец, утка с черносливом и торт «Наполеон». Однако все это праздничное изобилие стояло на столе почти нетронутым. Есть совершенно не хотелось. Настроение у обоих было меланхолическое. Дежурно посмотрели «Иронию судьбы…», привычно послушали обращение президента и под бой курантов до дна осушили по большому бокалу игристого и сладкого Asti Mondoro. После шампанского стало весело. Катя смеялась и шутила. Вдруг захотелось все забыть. Из телевизора жидкой резиной лились очередные новые песни о главном. Распустив длинные, черные как смоль волосы по плечам и расстегнув пару верхних пуговиц на блузке, Катя танцевала перед отцом, знаками призывая его присоединиться. Но тот, делая испуганное лицо, смеясь, отрицательно мотал головой, заявляя, что не желает позориться из-за своей неуклюжести. Расслабленно откинувшись на диван с бокалом шампанского в руке, он откровенно любовался статью и красотой своей дочери, с удовлетворением отмечая, что девчонке хоть сейчас на конкурс красоты.
Устав танцевать, раскрасневшаяся Катька плюхнулась на диван рядом с отцом и, отобрав у него бокал, осушила его до дна.
– Давай еще выпьем? – предложила она, свободной рукой хватая со стола початую бутылку Asti.
– А тебе не много? – с сомнением в голосе ответил Сергей, глядя на подернутые хмельной поволокой глаза дочери.
– Ну пап, – захныкала Катя, изображая маленькую девочку. – Это же только шампанское. И потом, если ты забыл, мне уже есть восемнадцать…
Сергей пожал плечами и разлил остатки вина по бокалам. Для него, здорового мужика, бутылка игристого была простой разминкой, а вот Катьке после выпитого стало очень плохо. Пустой бокал выпал из ее ослабевшей руки и закатился под стол. Девушка уронила голову на грудь и медленно сползла на ковер.
– Я же говорил, – досадовал Сергей, легко, как пушинку, взяв Катю на руки.
– Не стоило так пить. Шампанское – штука коварная.
Катя нежно обняла отца за шею, молча положив голову на его плечо.
– Ладно. С кем не бывает! – трезво рассудил Сергей, прижимая свою ношу к груди. – Давай я тебя спать отнесу.
Отец принес Катю в спальню и осторожно положил на кровать, но едва
