от тяжких недугов их дети. И как бы то ни было, мы верили: всем, кому самая крайность приходила, помогала наша чудотворная икона!
До тринадцатого года мы жили и беды не знали, а потом – война, революция. И пусть была бы эта революция, раз они (мама только так называет советскую власть – «они» – примечание Екатерины) хотели беднякам богатства дать, но в 1917 году случилось страшное – снесли нашу церковь вместе с сотнями других церквей и храмов по всей православной России!
Для этого преступления в наше село приехали на грузовике военные из города, с пистолетами, винтовками, почти все в гимнастерках. Знающие люди по секрету сказали, что это не солдаты, а «пролетарьят», то есть, те, у кого ни кола, ни двора. Эти люди и шли богатых громить-резать, чтоб отнять их добро. Но сейчас «пролетарьят» дошел до самой крайности – уже не добро они забирают, а отнимают самое главное в людской жизни – веру. Люди также говорили, что приходят последние времена, брат идет на брата, попраны все Божьи законы. Слышала я и совсем уж страшные речи, что заправляет «пролетарьятом» сам сатана, но точно сказать не могу – я видела только озлобленных людей, мстящих за свою боль. Им бы упасть на колени перед нашей иконой, да попросить спасения!.. Но были они слепы и глухи в то время, а потом и сами погибли. Сколько лет прошло, а воспоминания перед глазами, будто кино: несколько этих приезжих в гимнастерках, смеясь, забрались на купол нашей церкви с топорами, стали его рубить, пока не срубили. Купол пошатнулся, повалился и стал падать, а на земле разбился – полетели доски, крашеные голубым, и золотые звезды. Будто небо рухнуло! Не знаю, почему, но тут я словно увидела перед собой икону, она звала, чтобы я вынесла ее из церкви, пока туда не добрались эти люди. Я вбежала в церковь, она уже стояла без купола и свет из дыры наверху лился прямо на «Взыскание погибших». И я бросилась к иконе, спрятала ее под подол верхней юбки. Придерживая рукой, бросилась к двери – бежать. Тут вошел один из этих, что в гимнастерках, с пистолетом в руке. Навел пистолет на меня, велел руки поднять. Я стояла, замерев, ведь, подними я руки, икона бы и вывалилась! И что бы он тогда сделал? Он бы растоптал ее, расстрелял, уничтожил. И руки мои приросли к телу, придерживая святыню. А он все грозил, пистолетом размахивал, кричал. И я подняла руки, ожидая, что икона упадет на пол. Но ничего не произошло! Икона удержалась под подолом юбки!
Дома я посмотрела, как это произошло. Оказалось, что углом икона зацепилась за рваную складку нижней юбки. Только моя юбка была целой до этого! Случилось чудо. И это чудо не только образ спасло, но и показало мне – нельзя отчаиваться, а надо верить в спасение. С тех пор я храню икону. Прятала я ее в самых разных местах, пока не обнаружила тайник в полу комнаты, где мы с мужем Васей жили. Край одной доски пола в середине комнаты, под кроватью, немного поднимался. Подцепила его большим ножом – доска и отошла, а под ней – еще доски, которые составляли перекрытие над подполом. Между ними нашелся зазор, и в него я спрятала «Взыскание погибших». Позже,
