девушка была загляденье. Борьке больше нравилась тихая Поля, потому что ее голос хорошо звучал с гармонью. Они часто вместе репетировали, а потом Борис провожал Полину через все село, наигрывая на ходу разливистые трели. Андрей бы, наверное, умер от счастья, если бы такая девушка, как Аня, просто заговорила бы с ним, но дядя привечал другую. Такая разборчивость возносила Бориса в глазах племяша на недосягаемые вершины.
Как и все мужчины в мире, особенно совсем юные и еще не привыкшие слышать голос разума в своей голове, дядя и племянник первым делом стали выяснять, кто из них станет лидером, а кто поплетется в фарватере. Разумеется, выяснение это шло скрытым порядком. Андрей сразу понял, что «дядя Борис» в открытом противостоянии будет доказывать свое лидерство до последнего, но, если проявить внешнее уважение, родственник сразу забывает о своих претензиях и раскрывает красоты своей души. С другой стороны, он заметил скрытое дружелюбное любопытство к своей персоне и даже признание равенства, что располагало к демонстрации своих лучших качеств.
Так они и поладили. А когда выяснилось, что оба обожают проводить время за пределами обитаемых территорий в загадочных лесах, на берегах рек и в лугах, где вечером пахнет разогретой травой, что обоих медом не корми, а дай найти следы дикого зверя, нору, дупло, странный камень, вот тогда молодые родственники ощутили искреннюю взаимную привязанность.
Для Андрея эта дружба стала самой-самой дружбой в его жизни. Из-за частых переездов он привык не сходиться с новыми одноклассниками слишком близко – ведь все равно придется уезжать, а вот дружба с родственником ощущалась совсем иначе. Такую связь будут укреплять и другие люди – родители, братья и сестры. К тому же Андрей ощущал в Борьке общность, которая базируется на крови или, как сказал бы он, спустя много лет и став философом, на родовой генетике.
То лето подарило ему не только лучшего друга, но и семью, и те места, которые были родными для его предков со стороны матери. Баба Даша, не видевшая старшего сына своей первой дочери с двухлетнего возраста, когда она ездила к ней в гости в Нижневартовск, просто глаз не спускала со своего Андрейки. Она сажала его рядом с собой, просила рассказать что-нибудь из своей жизни, но постоянно прерывала его слова тихим восклицанием:
– Ох, ну какой же ты хороший, Андреюшка!
И ни она, ни Андреюшка не замечали, как поджимал губы Борис, слыша это.
…В середине августа Андрея снова ждал (но теперь уже в обратную сторону) автобус, и надо было сесть на поезд, потом на другой и снова – на автобус, чтобы приехать домой, в Умарали. Путешествие Андрей воспринял как печальное. Он очень соскучился по своим, волновался за маму, мечтал рассказать отцу о слоях породы в Осиной балке за Юнусовкой, хотел увидеть, как выросла шкодная Нинка, как за лето продвинулся в шахматах Вовка и узнать, научился ли Слава говорить букву «р». Но его душа словно проснулась там, среди лесов, описанных в русских сказках, и теперь
