эти сладкие холмики подросли. Мужские руки просто творят чудеса, не правда ли, любовь моя?
Его слова и действия были встречены угрожающим молчанием, но он не обратил на это внимания: все его мысли занимало ее тело и собственное желание. Овладев ею еще раз, он выпихнул ее из кровати, шлепнул по ягодицам и потребовал принести обед.
Катриона спустилась в кухню. Поскольку Эллен уже давно спала, она достала из кладовки половину поджаренной птицы, небольшой кусок пирога с олениной, налила большую кружку пенистого пива и добавила в напиток щепотку сушеных трав, которые обеспечили бы графу прекрасный сон.
Расставляя принесенное на столике в спальне, Кэт почти почувствовала себя виноватой, когда он сказал:
– Ты будешь самой лучшей графиней Гленкирк в нашем роду! Боже мой, милая, как же я люблю тебя!
Вскоре сдобренное травами пиво начало действовать, и, забравшись в постель, Патрик крепко заснул.
Обладавшая с раннего детства способностью просыпаться, когда необходимо, Катриона встала затемно, натянула бриджи для верховой езды и полотняную рубашку, собрала самые необходимые вещи, прихватив и теплый плащ Гленкирка, и выскользнула из дома. До рассвета оставалось еще добрых три часа. Кэт тихонько пробралась в конюшню. Тишину нарушало лишь похрапывание Эллен, доносившееся с чердака. Конелл, как обычно, ночевал у своей подружки в полумиле от А-Куила. Стараясь не шуметь, Кэт оседлала Дерга, взяла под уздцы Файна, вторую лошадь, и вывела животных из конюшни. Отдалившись примерно на четверть мили от домика, она села верхом на Дерга и, прикрепив к седлу поводья Файна, пустилась галопом в направлении Грейхейвена, рассчитывая добраться туда еще до того, как проснутся слуги.
Там она соберет кое-что из одежды, все свои украшения, позаимствует золота из шкатулки отца и покинет поместье. Добравшись до большой дороги, Катриона отвязала Файна и направила обратно, шлепнув ладонью по крупу. Конь тут же поскакал к своему стойлу в Гленкирке, а Кэт, с аппетитом уплетая овсяную лепешку, двинулась своей дорогой. Ей все-таки удалось провести Патрика! В последние недели он был так мил и добр с ней, что она почти поверила в его чувства, но последняя ночь буквально все перечеркнула. Все обстояло именно так, как он и сказал: она всего лишь его собственность, инструмент, с помощью которого он надеялся обзавестись наследником. Что ж, вскоре она докажет ему, что никогда не будет ничьей рабыней и не позволит считать ее вещью.
Она послала Дерга в галоп. Неужели Патрик и в самом деле верил, что, отобрав Бану, лишил ее возможности бежать? Плохо же он ее изучил: нет на свете такой лошади, которую не смогла бы оседлать Катриона Хей! Ей доставляло громадное удовольствие осознавать это.
Патрик Лесли проснулся с головной болью и странным привкусом во рту. В дверь громко стучали. Пошарив вокруг руками и никого не обнаружив, он крикнул:
– Входи же, черт возьми!
В спальню ввалились Эллен и Конелл и одновременно, перебивая друг друга, заговорили.
– Да не тараторьте вы! Давайте
