богу, довольно скоро мальчишки разбили все мишени, шум и пыль улеглись.
– Во что теперь будем палить? – спросил Вунтер.
– Можно посоревноваться, кто дальше выстрелит.
– Нет, скучно. Надо что-то позабористее.
– Например?
Какое-то время все молча прикидывали.
– Птицы, – предложил Пит. – Давайте стрелять по птицам.
Но птиц не было. В кои-то веки деревья и небо оказались свободны от пернатых созданий, и я была благодарна за отсрочку в исполнении приговора. Мальчишкам уже начало надоедать глазеть вверх, когда с тропинки, по которой они пришли, послышался шорох.
– Ш-ш, что это? – спросил Пит.
Шелудивая кошка впрыгнула в выработку и метнулась к бревну. Где-то поблизости залаяла собака, кошка развернулась и вздыбила шерсть, изготовившись к атаке. Она яростно зашипела, а когда преследователь не появился, юркнула в дупло.
Я поняла, что надумал Пит. Медленно подняв рогатку и прицелившись в другой конец полого бревна, откуда могла появиться кошка, он прижмурил один глаз, потуже оттянул резинку.
– Нет! – Вскочив, я сообразила, что это мой крик.
Потрясенный Пит отпустил резинку, и камень перелетел через бревно. Едва камень коснулся земли, кошка метнулась прочь, а Пит испустил вопль разочарования, еще сильнее подстегнувший несчастное животное.
Инерция гнева толкнула меня к Питу, но защищать было уже некого, а я вдруг оказалась легкой мишенью для разозленных мальчишек.
– Она шпионила за нами! – заорал Вутер, и остальные подхватили вопль, давая волю своему гневу, так и рвавшемуся наружу.
Я попыталась заговорить на их языке, понадеявшись, что это утихомирит их злость.
– Ek is nie’n sampionen nie!
Мальчишки воззрились на меня как на пациентку психушки, а потом захохотали и о чем-то наперебой заговорили. Я подумала сначала, что их развеселило мое беспардонное вранье, но тут же сообразила, что перепутала “шпионить” и “грибы” на африкаанс.
– Я хочу в вашу банду! – попыталась я перекричать их гогот.
Пита настолько возмутило это заявление, что он перестал давиться от смеха и даже перешел на английский.
– Хотшешь в наша банда? Это врятт ли. – Он говорил с твердокаменным африканерским акцентом, с раскатистыми “р”.
– Почему?
– Ты meisiekind. – Как будто быть девочкой – худшее, что с тобой может случиться. – Иди играй з другими девотшки.
– Я не хочу играть с девочками. Хочу с вами, хочу быть одним из мальчиков. – Я не стала упоминать, что его матушка запретила мне играть с его сестрой.
– Но ты же rooinek[14], – брызгая слюной, выплюнул Пит. Его тон ясно давал понять: быть из англичан даже похуже, чем быть девочкой.
Я знала, что африканеры ненавидят
От английского
