такие алкаши, как ты, – сказала женщина в чёрном сарафане и чёрном головном платке.
– Молчи, баба, тебя не спросили.
– Чай! Мы будем пить чай! У нас гостей уже тридцать лет не было! – завизжал старичок и обиженно запыхтел.
Я подумал, что схожу с ума. «Или это сон? Конечно, всё сон. Домовой, поляк с шизофренией…»
– Тихо все! – рявкнул отец Фёдор, и воцарилась тишина. – Красин.
– Тихо, тихо. Вишь, раскомандовался, – заворчал домовой.
– Здравствуй, Игорь, – мне протянул руку мужчина средних лет. У него было русское (иначе не опишешь) лицо, и говорил он голосом, какой обычно бывает у прирождённых переговорщиков. Меня зовут Михаил, но все называют по фамилии – Красин. Мы решили, что я тебе всё объясню. Но для начала, – он обратился ко всем, – давайте успокоимся и заварим чаю.
– Машка, сделай-ка! – звонко и со смешком сказала молодая девушка восточной внешности. Акчура дал ей подзатыльник. Она, не обидевшись, всё ещё посмеиваясь, подошла к плите и поставила чайник.
[6]
Красин говорил красиво, кратко и понятно:
– В доме всего пять квартир, и в каждой из них живёт, так скажем, слуга времени. Я – купец, видел постройку колокольни в честь победы над французами. Томаш – поляк, прибежал Русь грабить во время Смуты, да так тут и остался. За три века до него Акчура с младшей сестрой – Бархят – прискакали и сожгли Суздаль дотла. Отец Фёдор – священник из пятнадцатого столетия. Мария…
– Машка-мономашка, – вставила Бархят.
– …самая старшая из нас. По возрасту. Она здесь почти с самого основания.
Все молча наблюдали за моей реакцией. Может, дело было в прирождённом таланте купца, может ещё по какой причине, но я с удивлением поймал себя на мысли, что рассказ Красина не кажется мне бредом. После домового и ножа у горла от невидимой руки я готов был поверить во что угодно. Не понимал только, зачем меня сюда привели и всё это рассказывают.
Когда он заговорил о Хранительнице, мне хотелось провалиться от стыда:
– Хранительница, у которой в гостях ты уже побывал, видела рождение города, при ней он сгорал и возрождался. Она собрала нас вместе и связала века одной нитью. Всё идёт так, как должно, Игорь, своим чередом. Но иногда появляются те, кто хочет эту нить разрезать, изменить ход истории, и каждый из нас во вверенном ему отрезке времени следит, чтобы этого не случилось.
Дом Хранительницы стоит там, где должен, и будет стоять столько, сколько должен. Не пришло ещё время строить на том месте что-то другое.
Я хотел было о чём-то спросить, но тут засвистел чайник.
[7]
Бархят выключила плиту и открыла шкаф. Там не было ни одной кружки.
– Мо-и чашки. Мо-и… Верни! – задыхаясь от негодования, домовой выбежал из кухни в коридор.
– Да,
