волны.
Было еще светло, но плотность облаков такова, что невозможно было определить, где солнце. Серое небо, серое море – не то. И свинцовое – не то. Неприветливое – слабо. Враждебное? Точнее…
Волны высотой 5—6 метров, как оценил их Юрка, мне показались “выше сельсовета”. Высота глаза наблюдателя на ПЛ – 7,5 мет-ра. И когда лодка при длине волны около 100 метров (длина лодки – 91 метр) ритмично через 5—7 секунд то поднимается на гребень, и тогда волна кажется не более пяти метров, но когда опустится в подошву, тогда да – высота волны резко вырастает. Но вот лодка, почему-то задержавшись на гребне, вдруг как рухнет под подошву следующей волны и на нас стремительно набегает шипящая стена воды. Я кричу сигнальщику:
– Берегись!
Мы нагибаемся, поворачиваемся боком, руки в мертвой хватке на конструкциях мостика, дыхание затаено, глаза закрыты – стена бьет тебя всего сразу, крутит, рвет, кромсает и сходит назад. Ты плюешься, кашляешь, харкаешь, естественно, материшься… На запрос снизу: “Как вы там?” – отвечаешь: “Нормально!“ Потом приходишь в себя и шаришь глазами по горизонту и воздуху…
Никого? Слава богу, никого…
Но такое купание случается не через 5—7 секунд, а пореже – через 5—7 минут. И я, освоившись на мостике, нажимаю тангенту “Нерпы” – внутрикорабельной связи:
– Внизу! Подключить командира! Товарищ командир, старший лейтенант Шеховец вахту принял исправно!
– Меняйтесь!
У командира нет вопросов— он после ужина уже поднимался наверх для перекура.
Кокорев, дождавшись переката девятого вала, чтобы не оказаться в роли поршня под многотонным водяным столбом, исчез в шахте люка. Погода не располагала к выходу наверх для перекура, и, кроме нас с сигнальщиком, на мостике не было никого. Мы стояли с ним друг против друга, по диагонали, непрерывно осматривая: я – носовую полусферу, он – кормовую. Если полностью нас накрывало сравнительно редко, то ведро-другое холодного крутого рассола мы имели от каждой второй или третьей волны, ударявших в лобовую часть мостика. Но вот повышенный взлет лодки, зависание – и площадка, на которой мы стоим, стремительно и долго уходит из-под ног вниз. “Берегись!”Отплевываясь, мы еще перешучиваемся и хохочем. Хотя море требует уважения к себе и в этом походе легкомыслие и неуважение к морю было не раз наказано переломом ребер, выбитыми зубами, вывихами рук, пальцев, разбитыми носами и просто “фонарями”. Пять суток блаженства…
Чем ниже (южнее) мы спускались, тем спокойнее становился океан, выше температура, "чище" визуальный и радиотехнический горизонт – ни самолеты, ни корабли (вообще надводные цели) по несколько суток не загоняли нас под воду.
Наступили дни, когда ходовая вахта на мостике (с разрешения командира!) неслась по форме одежды “ноль”, то есть в трусах. Океан чуть-чуть дышал, поверхность его, изумительной синевы, гладкая, как не знаю что, вспарывалась форштевнем лодки так аккуратно, что надстройка ПЛ, имеющая в самой высокой части не более двух метров, оставалась
