приняли. Ещё одна любовь к кавказцу стала уро ком для селянок, но не для неё самой. Отвергнутую в Чечне Марусю местные ребята стали провожать пренебрежительными взглядами. А она не замечала ситуацию – сердце её принадлежало любимому чеченцу. Так Маруся-Муся оказалась отвергнутой и односельчанами.
Цыган
У всех нас свои представления о цыганах и разные мнения о них. Одни вспоминают Будулая и его друзей из кинофильма «Цыган». Кому-то они представляются гадалками, обирающими доверчивых женщин, желающих знать о превратностях и радостях своей судьбы. У кого-то цыгане ассоциируются о знаменитым цыганским театром «Ромэн», руководит которым народный артист Николай Сличенко. Есть ещё кто-то и кто-нибудь с иными представлениями о народе, не имеющем своего государства и бытующем среди жителей многих стран. Был и у нас цыган.
Редкостный якутский цыган оказался в полку на год раньше нас. Каждый раз, когда мы отдыхали или были на перекуре, его просили:
– А ну-ка, цыган, сбацай что-нибудь.
Даже если просил более молодой боец, просьба сплясать не воспринималась им ни унижением, ни оскорблением. Наоборот, при этом он ощущал свою значимость и необходимость. Щуплый и невысокого роста, он был лёгок на ногу. Мог плясать и перед завтраком, и после обеда – где угодно и в любое время. Делал он это всегда от души и, как нам казалось, мастерски.
Может быть, от всеобщего внимания к нему и его способностям или то было желанием с детства мечтал он стать артистом в цыганском коллективе. Театр «Ромэн» – вершина тех мечтаний. Знали о мечте парня даже офицеры. Потому-то, когда увидели афишу о концерте «Ромэн» в гарнизонном городке, Николаю Васильеву приобрели билет на концерт и оформили увольнительную. Наш якутский цыган Николай летал на крыльях счастья от предстоящей встречи со знаменитостью, Николаем Сличенко. Глаза его излучали столько света и теп ла, что могли бы растопить айсберг.
За кулисы после концерта пробиться сложнее чем без билета в зрительный зал. Но у Васильева есть зрительский билет и цыганистость – пробился Чтобы солдат мог показать свои способности сполна, ему дали специальные сапоги. Зажигательная цыганская чечётка в них была великолепна. Сапоги на ногах нашего сослуживца не просто выбивали из пола звуки чечётки, они будто выговаривали лова жизнеутверждающего стихотворения. Коля надеялся, что его непременно пригласят и его будущее неразрывно от театра.
Из увольнения полковой любимец вернулся поникшим, словно цветок в пору засухи. Он объяснил причину упавшего настроения:
– Видели мою пляску многие. Смотрели так, будто перед ними появился экзотический фрукт. Встретить цыгана на самом дальнем от их Москвы востоке они не ожидали. Вердикт вынесла неприятная на вид тётка, которой под полсотни лет. Она, может быть, плясала когда-то, но теперь её держат в коллективе за былые заслуги какой-нибудь администраторшей. Ярко напомаженные не по-цыгански толстые губы, растянутые
