удивленно напряглась и замерла.
– Вы… понимаете в этом? – спросила ошеломленно. – Надо же…
– Мое второе образование, – отозвался скромно. – Я экономист, с одной стороны, и искусствовед – с другой.
– Редкое сочетание… – вошла первой и, преклонив колено, перекрестилась всей ладонью, слева направо, потом приблизилась к чаше со святой водой, тронула пальцами и сразу же прикоснулась к его руке.
Полковник перекрестился, как и всегда, по-православному, щепотью. Поймав ее вопросительный взгляд, сказал тихо:
– Я ведь русский… Предки оказались во Франции в восемнадцатом, тогда был всеобщий исход…
– Я знаю… Я историк. По образованию. А служба… Увы, человек всегда ищет лучшего. – Оглянулась: – Я хотела показать вам вот эту икону…
Он сразу понял почему. За спиной Богоматери (то было «Бегство в Египет», внешне примитивная работа века четырнадцатого или даже раньше), которая держала Богомладенца на руках, стоял, взяв осла под уздцы, обручник Иосиф, в бороде и усах, с ярким нимбом вокруг головы, но разве что слепой не заметил бы удивительного сходства полковника с названым отцом Иисуса.
– Вот это да-а… – произнес восхищенно. – Знаете, дело даже не в том, что мы похожи («Хотя он – еврей, а я – русский», – подумал с некоторой даже обидой), а в том, что вы удержали в памяти это сходство. В том смысле, что мгновенно соединили, казалось бы, несоединимое…
– У меня образное мышление, – заметила с улыбкой. – Удел примитивных натур и животных. Вас не оскорбляет, что вы на одно лицо с древним евреем? – Она словно читала его мысли.
– О нет, – отозвался искренне, широко разводя руками. – Я – потомок русско-грузинских эмигрантов, слава богу, мои предки безупречны этнически. В России это всегда имело значение. И сегодня имеет. Но мне это безразлично.
Безошибочная фраза, прекрасный ход – понял это по ее умиротворенному лицу.
– Я рада, – улыбнулась почти дружески. – Широкий взгляд, это заслуживает уважения…
Он решил сменить тему разговора:
– Вы обратили внимание? Примитив, но как проникновенно! Вы видели в Падуе фрески Джотто? О-о, это шедевр, я произношу банальности, но ведь какое открытие, какой прорыв! Бог Вселенной, Спаситель Мира предстал перед изумленной паствой самым обыкновенным, страдающим, сомневающимся человеком! Не в Богоданности Своей, нет – в робкой надежде, а вдруг – ведь может случиться такое – Иуда не предаст? Как это тонко, правда?
– Правда… – ответила тихо. – Но ведь Он знал, что предаст.
– Истинное начало Возрождения, – говорил возвышенно, будто проповедь читал, – внешняя устремленность к Божеству сменяется размышлением о Нем… – Ему и самому нравилось то, что сейчас произносил. Такое и раньше с ним бывало: слова становились емкими, значительными, образными и, самое главное, искренними. По ее лицу было видно, что усилия не пропали даром… – Иногда я думаю, – сказал тихо, –
