плакал, захлебываясь. Он повесил автомат на шею, выдернул из-за пояса наган и заковылял к хате.
– Что?! – крикнул Волощук.
– Там, – захлебываясь, ответил Гончак. – Там…
– Что там? Что?
– Капелюхов… Побили Капелюхов…
– Всех? – Голос председателя сел.
– Нет… Ядзя… Жива… Только стонет… Ранена…
– Где?
– В сенях.
– Что делать будем, Гончак?
– Постой… – Гончак вытер рукавом рот, присел на ступеньки крыльца. – Постой. Надо в райотдел сообщить. Ты, Волощук, здесь будь. Слышишь? Никого не подпускай. Я к телефону.
– Лесом не ездий.
– Лесом скорее. Всего минут двадцать.
– Лесом не ездий, Гончак.
– Надо лесом, председатель, время у нас нема.
Участковый гнал лошадь сквозь лес. Гнал, низко склонившись в седле, почти лежа на мокрой, пахнущей потом лошадиной шее. Гнал, стиснув зубы, пересиливая страх. И казалось ему, что из-за каждого куста направлен в него бездонно-черный ствол автомата.
Райотдел милиции разместился в длинном одноэтажном здании ссудной кассы. С той далекой поры окна были наглухо забраны тяжелыми чугунными решетками. Дежурная часть находилась в кабинете кассира. Комнату пополам делила металлическая сетка с узкой дверью и окошечком для выдачи денег.
Дежурный лейтенант в синей выгоревшей милицейской гимнастерке с мятыми серебряными погонами, немецким штыком-кинжалом нарезал сало, слушая рассказ помощника, сержанта.
– Вот я тебе и говорю. Вошли они, значит, в дом. В масках. Трое. И говорят хозяину: давай ценности. А тот им: нет, говорит, у меня ничего, все, мол, немцы забрали. Тогда они начали его бить. А один примус стал разжигать.
– А примус-то зачем? – Дежурный ловко подхватил кусок сала, уложил его на краюху хлеба и протянул в окошко кассы.
– Как зачем? – Сержант взял бутерброд, изумленно, словно на ребенка, посмотрел на лейтенанта. – Штык калить…
– Зачем?
– Пытать собрались.
– А-а.
– Вот тебе и а… А дочка хозяйская в другой половине спала, она в окно вылезла – и на улицу. А тут машина наша едет…
– Ну?
– Что «ну»? Взяли их. Один, между прочим, полицай бывший.
– До чего сволочи всякой война развела. – Дежурный изумленно закрутил головой и снял с плиты чайник. – Страх до чего много.
– А то…
Зазвенел телефон, и лейтенант, с неодобрением посмотрев на него, снял трубку.
– Райотдел милиции, дежурный Слепнев. Кто?! Откуда?! Гончак? Чего тебе, Гончак? Что? Да говори ты медленнее, не кричи так, я слышу. Что?! Что ты несешь?! Стой, записываю!
Лейтенант отодвинул кружку с чаем, вытер сальные пальцы прямо о галифе, достал журнал происшествий.
– Диктуй, Гончак. – Дежурный начал писать. – Так… Так… Кто?.. Капелюх… Так… Время…
Часы
