обратно, дальше путь закрыт. При сохранении прежнего курса «пассажир» будет сбит.
– Я знаю этого человека, – с истинно нордической краткостью пояснял капитан Таланову, – совместная учеба. Мало говорит, много делает, напрасно не предупреждает.
– Я теряю деньги, – попробовал было протестовать Таланов, но одного взгляда в глаза капитана было достаточно, чтобы понять – здесь угрозы и уговоры уже не помогут. Неизвестно, что связывало в прошлом англичанина и норвежца, но капитан был серьезно напуган и не собирался искушать судьбу. Даже ради «члена правления».
Таланов присел на маленький стульчик в углу рубки, прямо у двери, сцепил пальцы в попытке вернуть самообладание. Он столько сделал в этот день, столько сложностей победил, и теперь все планы рушились по какой-то злой прихоти судьбы и тронувшихся умом англичан… И без того тесная кабина словно сжималась, физически сдавливая его, мешая дышать. В горле запершило, воротник перехватил горло, как удавка. Таланов дернул ворот, крепкая ткань, настоящий «морской шелк», не поддалась с первого раза, Савелий с проклятием рванул снова, пуговицы с дробным перестуком посыпались по металлическому полу.
Он резко встал, собирая в кулак всю волю, подсчитывая, сколько личных средств может мобилизовать – если не удалось надавить, следовало подкупить.
Но Савелий опоздал.
За тридцать морских миль от дирижабля некто, скрывавшийся в ночной тьме, решил, что англичане слишком нерешительно, даже непозволительно мягко отнеслись к своим обязательствам, и отдал короткий приказ. Исполнители попытались его саботировать, ссылаясь на требования экономии, их короткий обмен приказами и отзывами подарил «норвежцу» почти десять минут.
Сейчас они истекли.
– Воздух! Воздух! – истошно завопил оператор радара. Все присутствующие в рубке закричали разом. Таланов перестал понимать резкие, почти панические команды. Единственное, что он сообразил – англичане запустили ракеты.
Савелий, действуя как во сне, вновь сел и крепко ухватился за сиденье. Инстинкт самосохранения требовал бежать, кричать, в общем, действовать. Но здравый смысл, пробиваясь сквозь волны паники, захлестывающей разум, подсказывал, что сейчас он не властен над своей судьбой и следует не мешать тем, кто хоть что-то понимает и может.
Капитан был опытен и умен, он все делал правильно.
Если бы это был новейший аэрокран типа «летающее крыло», способный «прижаться» к уровню моря и сделать более трехсот километров в час, если бы на нем не демонтировали узел постановки помех, возможно, все могло бы обойтись совершенно иначе. Но старенький дирижабль, списанный из войск ПВО Пангерманского Союза, представлял собой устаревшую «сардельку» со слабой вертикальной маневренностью, максимальной скоростью менее двухсот километров и был беззащитен перед ракетами с внешним наведением.
Два реактивных управляемых
