ж за день-то такой…
Троекрутов попытался сделать вид, будто ужас до чего раздражен бедламом в участке, и вернул прошение.
– Виноват, господин Ардов. Не имею такой возможности. – Пристав развернулся было идти к своему кабинету.
– Но ведь у вас вакансия, – не отступал Ардов.
– Что же, что вакансия?
Обернувшись, Троекрутов пожал плечами. В поисках поддержки он опять посмотрел на старшего помощника. Тот мгновенно возник перед просителем, грудью защищая начальника:
– Для этой должности, господин Ардов, необходимо соответствующее образование.
– Да, – пристав выглянул из-за плеча фон Штайндлера. – У вас как с образованием?
Ардов извлек из внутреннего кармана аттестат.
– Вот. Цюрихский университет. Юридическое отделение.
Чиновники переглянулись – дело принимало щекотливый оборот: не каждый день в третий участок Спасской части приходили выпускники Цюрихского университета. Да что там, никогда не приходили!
– Неплохо… – неуверенно произнес пристав.
– Хотя у нас тут, знаете ли, свои особенности, – на всякий случай уточнил фон Штайндлер.
Приставу предстояло принять единственно верное решение, а каково оно – пока оставалось неясным. Пришлось Евсею Макаровичу пригласить молодого человека к себе в кабинет для детальных расспросов. Чины полиции отправились по рабочим местам, а к фон Штайндлеру тут же поднырнул филер Шептульский:
– Виноват, Оскар Вильгельмович. Партия выиграна, не изволите расплатиться?
Скорчив козью морду, фон Штайндлер протянул рубль.
В кабинете Троекрутов долго пил воду из стакана, разглядывая Ардова.
– Давно вернулись в Петербург? – наконец поинтересовался он.
– Два дня назад. C огромным желанием приносить пользу Отечеству.
В прозвучавшей фразе не было ничего необычного – пристав и сам любил пройтись на тему судеб Отечества и его недремлющих врагов. Но одно дело – разглагольствовать об общественном служении где-нибудь на приеме у генерал-губернатора, и совсем другое – в обычной, так сказать, жизни. Словом, было в облике этого соискателя места агента сыскного отделения что-то странное, необычное. Счесть его за сумасшедшего, может быть, и не было оснований, но бледный цвет лица, круги под глазами, некоторая нервозность во всем облике вполне обоснованно внушали опасение.
– А со здоровьем у вас как, господин Ардов? У нас тут сами видите – не санатория. Работаем, как говорится, на износ. И в зной, так сказать, и в лютый холод…
– По мнению врачей, я совершенно здоров, – твердо ответил Ардов, глядя в глаза приставу. Подумав, он добавил с многозначительной интонацией: – И очень вынослив физически.
Троекрутов мелко покивал, оставаясь в растерянности.
– Очень… Это очень хорошо… – пробормотал он. – Выносливость в нашем деле – наипервейшее,
