Другое дело – убийство. Невольное убийство. А ведь Горивит предупреждал меня… – глотая навернувшиеся слезы, шептал Хома.– А я, дурак, не послушал. Решил поступить по-своему. Да лучше б меня зверь разодрал…
Утерев нос, Хома с трудом встал, морщась от боли. – Нужно похоронить его,– с болью оглядев Горивита, решил он.– Похоронить по всем правилам, чего бы мне это ни стоило.
Крякнув, бурсак согнулся пополам и взял его за грязные сапоги, намереваясь оттащить в сторону. Едва начавшие затягиваться раны на спине брызнули, отдавая огненной болью.
Горивит был совсем нетяжелым, но Хомины руки после страшной бессонной ночи дрожали. Голова кружилась.
Не обращая внимания, парень упрямо волочил по земле тело, обмякшее, как тряпичная кукла, бессильное и теперь уже на все согласное. Голова шинкаря безвольно болталась, тощие ребра блестели на солнце.
Слезы градом катились по Хоминым щекам, но он их словно не замечал и только шептал:
– Лучше б меня зверь задрал… лучше…
Путем неимоверных усилий он оттащил тело шинкаря на несколько шагов, постоянно останавливаясь, чтобы отдохнуть, и вновь принимаясь за работу.
Налетел ветер. Пепел с золою заплясали по пепелищу, таинственным образом складываясь в смутный силуэт. Силуэт уплотнялся, принимая очертания человека. Постепенно из него соткался уставший сгорбленный мужчина, босой, в жилетке и штанах, с огромными бездонными глазами и длинными аккуратными пальцами. Тот самый, которого видел Хома посреди серого нечто. Тот самый, который затем вновь обратился в злыдня.
Лицо мужчины больше не было грустным. Весело рассмеявшись, он огляделся вокруг и помахал парню рукой.
Расслышав смех, бурсак едва не проглотил язык, от страха и неожиданности выронив ноги Горивита.
– Подойди,– не открывая рта, сказал мужчина. Не решаясь ослушаться, Хома робко ступил на пепелище, безотрывно глядя ему в глаза, не кошачьи, как были у злыдня, но все же неестественно огромные.
Взмахнув ресницами, мужчина удивленно спросил:
– Куда ты тащишь этого человека?
Хома захлопал ртом как рыба, не произнося ни звука. Тогда мужчина повторил свой вопрос медленнее, решив, что парень не разобрал его слов.
– Я… я хочу похоронить его,– испуганно прошептал Хома, переминаясь с ноги на ногу.– Как положено.
– Вот как? – удивился мужчина одними глазами. Его рот по-прежнему был закрыт, словно зашит невидимыми нитками.– Знаешь ли ты, что этот человек желал твоей смерти? – без тени улыбки спросил он.
Хома потупился в землю:
– Знаю.
– И ты все равно считаешь, что он заслуживает того, чтобы его похоронили? – спросил мужчина.
– Я считаю, что он заслуживал того, чтобы никогда не встречаться со мною,– теребя веревку на поясе, прошептал Хома.– Чтобы жить,– с горечью прибавил он.
Мужчина
