href="#n_6" type="note">[6] с ножичком для бумаги выйти.
– Как же они женятся – защитники? – тихо спросила, покрепче обхватывая чашку.
– По долгу.
– И совсем не любят?
– Как тебе объяснить? Привязываются, конечно, со временем, да и чувство долга в них очень сильно развито, семью они берегут, никому не позволяют обидеть. Ну а любовь – это, дорогая, если найдется женщина, которая всю его невозмутимость пошатнет, броню расколет, просочится на подкорку сознания и до сердца достанет. Объяснял ведь, что главное их предназначение – защищать, а любовь делает уязвимыми, потому так хорошо они против нее вооружены. Не люди они, Маришка, не люди, и женщин таких, особенных, если по правде, уж не сыскать. Однако вам, девушкам, что ни говори, а вы по-своему рассуждать будете. Пока вконец не разочаруетесь, не отступитесь.
– А что значит, когда у защитника вдруг взгляд загорается? Глаза светятся ярко, невозможно смотреть.
Аллар отстранил чашку, я заметила сжатые губы, но через минуту он снова благодушно улыбнулся как ни в чем не бывало и ответил:
– Это истинный облик защитника. Непривычный для нас, поэтому жутко пугающий. Немудрено в обморок упасть.
– Только если в них смотришь, – тихо согласилась я.
– Лучше не смотреть, – кивнул Аллар, а сам потихоньку снова подлил успокоительного в заварник, когда я на секунду отвернулась.
Проводив ученицу к выходу из башни, Аллар отправился прямиком в мужское общежитие. Верхние этажи занимали гимназисты, которым бегать по бесконечным ступеням было только на пользу, а преподаватели селились внизу, за исключением тен Лорана. Его комната располагалась под самой крышей, отдельно ото всех. Взглянув туда, куда уводила бесконечная на вид винтовая лестница, Олайош грустно вздохнул и начал свой долгий подъем.
На стук защитник отозвался спустя минуту, отворил дверь и, заметив взмокшего друга, без лишних слов впустил того в комнату.
– Что ж ты взобрался на такую высоту? – Аллар отер вспотевший лоб и устремился к узкому окну, чтобы выглянуть наружу и подставить лицо порывам ветра.
– Обзор хороший, – ответил защитник, пока Олайош обводил взглядом окрестности, высокие горы и ущелье, столь хорошо заметное с этой высоты.
Повернувшись к защитнику, Аллар громко хмыкнул, оценив, чем тот был занят.
– Ты научился чинить рубашки и пришивать к ним пуговицы?
– Чему только не научишься в походной жизни. – Друг и бровью не повел.
Олайош присел поближе, в единственное кресло в комнате, тогда как защитник предпочел заниматься своим делом, устроившись на стуле.
– Дал бы виновнице зашивать или, еще лучше, доне Стеар, которая тэа рукоделию обучает, она бы вмиг починила. К чему самому заниматься?
– Я попросил у доны белые нитки и несколько пуговиц, – ответил Эсташ и многозначительно повел головой в сторону стола, на котором
