чего, и все это знали.
– Да сдохли мы бы все, если бы не Лука! Он же это… повернул ветра!
Я понял, что он цитирует Новейший Завет, и разочаровался.
– Повторяю, я не интересуюсь религией! Какой вообще интерес заниматься Лукой хоть и Великим, но который пропал 80 лет назад?
– Лука может и пропал, а артефакты остались! – Башмак хитро сощурил глаз и напрасно, тот не пожелал открываться впредь, кореш окончательно окосел. – Сейчас это самый ходовой товар.
Встреча двух русских за границей метрополии – это смерть, вспомнил я известную поговорку.
Башмак снова тряс передо мной талмудом. В глазах все двоилось, и некоторые картинки плавали в воздухе отдельно от страниц.
– Гарсон, гадский папа, димедрол в виски подмешал! – пожаловался я.
Башмак помахал брошюрой и сказал:
– В этой книге, которая никогда не издавалась, собраны свидетельства людей, которые лично видели чудеса Великого Луки.
– Они видели того, кто видел Ботвинника, – подколол я.
– Кто такой Ботвинник? Не важно! Общепризнанный факт, что Великий Лука обладал могуществом, позволившим ему изменить ход земной истории. Откуда? Считается, что силу ему давали всякие разные вещи, которые мы сейчас называем артефактами, и за которые богачи готовы выложить миллионы.
Он многозначительно снизил голос:
– А еще есть гипотеза, что тамга самый главный артефакт, в котором вся сила Великого Луки. Он дает бессмертие и всесилие.
– Слушай, а ты случайно не из этих? Как их? «Пальцы на руках»?
– Я не из секты! И по большому счету мне плевать на всю эту религию, но за эту штучку мне платят хорошие деньги.
– Флаг тебе в руки! Осталось самая малость, найти тамгу.
– Я ее уже нашел! – выпалил он торжествующе.
Как оказалось, за прошедшие годы жизнь так и не отучила его от блестящей способности влипать во всякие нехорошие истории.
Но торжество я испортил, впав в штопор. Голова стремительно потеряла устойчивость, а вместе с нею и высоту. Стол стремительно приблизился, а вместе с ним и недопитая бутылка, стаканы с остатками хлебала. В полированной поверхности стола я увидел бешено крутящийся пропеллер, панически дергающиеся элероны, за которыми с трудом угадывался мои носяра и лоб. Попытался взять штурвал на себя, но тут закрылки заклинило бесповоротно и окончательно, и я врезался всей плоскостью физиономии в стол, сметая остатки посуды.
«И наступила тьма, и сказал он, что тьма это хорошо».
Отлежав в госпитале в 81 году Б.К., я покинул доброжелательную диарейную Африку и рванул в метрополию. А Башмак остался, подвизавшись сначала в гумконвои, а затем и перейдя на работу в один из российских фондов помощи изголодавшим, овшивевшим и окончательно впавшим в дикость аборигенам.
На самом деле, когда он рассказал обо всем этом, после того как мы опохмелились на следующее утро, под прикрытием фонда работала шарашка по добыче артефактов эпохи до Б.К.
