слышал, как стукнул засов, потом двери отворились, выпустив полосу желтого света. На ступенях, что вели вглубь башни, стояла толстая старуха в порванной рубахе. Были у нее крохотные злые глазки и большие мешки под ними. Распущенные седые космы выбивались из-под грязного чепца.
Увидев Вийона, она хотела захлопнуть дверь, но поэт оказался шустрее. Одним движением воткнул ногу в щель, одним рывком сильных рук отворил калитку настежь и вскочил внутрь. Прижал бабищу к стене. Профура хотела крикнуть, но крик замер у нее на губах и превратился в хрип, когда Вийон сунул ей под подбородок клинок чинкуэды.
– Только дернись, старая обезьяна! – прошипел поэт. – Ни звука, а не то так продырявлю горло, что запоешь как соловей! Где Марион?
– Н-не… не знаю.
– Как это «не знаю»? Она ведь в твоем заведении подмахивала, когда я отсюда уезжал.
– Уш… ушла… – прохрипела старуха.
– Куда? – кинжал Вийона воткнулся под толстый подбородок маман Марго еще сильнее. – На дно Ода? В другой лупанарий? К полюбовнику? Говори!
– Я давно ее… не видела… лахудру траханую… Ничего не знаю…
– Если не знаешь, то не вижу причин, чтобы не перерезать тебе горлышко. Что, другому своднику ее продала?
– Пого… поговори с Ого…
– Так он еще топчет земельку? Когда я уезжал – подыхал вроде.
– Еще не… не отбросил копыта…
– Веди!
Чуть отодвинул кинжал и пропустил старуху на лестницу. Марго пошла вверх по скрипящим ступеням. Башня была сырой и темной. Воняло здесь мышиным пометом и плесенью – как в большинстве домов в этом паршивом, гнилом месте. Вийону казалось, что не убирали тут со времен Людовика IХ[23], который заложил семнадцать башен Каркассона.
Старая профура остановилась между этажами. Толкнула обтрепанную дверь и жестом указала на проход за ней. Вийон не вошел. Встал на пороге, присматривая за Марго. Этой старой ведьме могло взбрести в голову захлопнуть за ним дверь.
В комнате было темно. Поэт услышал тихий шелест соломы, потом скрип досок, словно кто-то перевернулся на постели.
– Ого, старый ты козел, слышишь меня?
– К-к-к-кто г-г-г-говор-р-рит? – произнес заикающийся голос из темноты.
– Где Марион?
– М-м-м-мар-р-рион… уш… ушла.
– Когда и куда?
– Д-д-две н-н-нед-д-дели т-т-тому. В к-к-канун Анг-г-г-гелов-Ст-т-тражей. К-к-кто здесь?
– Вийон.
В темноте снова раздалось шуршание соломы и скрип досок кровати. Тихонько пискнула мышь или крыса. Как видно, Ого переворачивался на мешке.
– В-в-вийон?! К-к-как эт-т-то?
Из темноты, рассеянной вдруг сиянием свечи, вынырнуло кривое сморщенное лицо. Огромная бородавка уродовала левый глаз человека. На правой половине лица виднелся свежий припухший шрам, что тянулся от лба, через бровь
Т. е. вот уже двести лет – на момент описываемых событий.
