лет мог провести в столь страшном одиночестве брат Арнальд? Казалось, он настолько же стар, как и сам монастырь. У Вийона дрожали руки, когда он писал:
Брат Арнальд! Что же тогда перед лицом моим, чего я не вижу?
Цепь застучала вновь, когда он посылал свой вопрос в бездну. Ответа не пришлось долго ждать. На табличке было нацарапано всего несколько слов.
Ступай завтра к Древу Умерших, едва только пробьет hora prima. Sola beatitudo.[50]
Когда Вийон прочитал эти слова, привратник отобрал у него табличку.
– На сегодня хватит, – сказал. – Брат Арнальд дает знать, что не желает более говорить. Пойдем.
Вийон взглянул вниз. Желтоватое сияние в щели усилилось, как если бы монах отошел от колодца и перестал заслонять свечу или светильник. Привратник показывал обратный путь. Двинулись сквозь тьму.
– Сколько лет уже как брат Арнальд обрек себя на уединение?
– Один Господь знает, – прохрипел привратник. – Он уже был тут, когда я пришел в монастырь, то есть лет тридцать тому назад. И наверняка останется, когда мои кости лягут в землю. Его уединение – не наказание. Этот боголюбивый муж сам приказал замуровать себя в келье, чтобы посвятить себя молитве и размышлениям и чтобы не чувствовать никаких искушений со стороны мира. Коридор, ведущий в его келью, был завален камнями, дверей там нет. Только сквозь щель наверху наш достойный брат принимает скромную еду, масло для светильника и книги.
– Правда ли, что некогда он был экзорцистом?
Привратник пожал плечами.
– Не знаю. Он никогда об этом не вспоминал. Но такой мудрый человек наверняка всякий день общается с духами и демонами.
– Но не слишком ли велико его отречение?
– Все это случилось еще при прошлом аббате – Руперте из Русильона. Не знаю, отчего он это позволил. Брат Арнальд пользуется огромным доверием у наших монахов. Это святой человек, которого ангелы живьем в рай заберут и который к тому же читает в мыслях верных, как в открытой книге. А от наших братьев узнает, что происходит в мире.
Вийон даже вздрогнул, подумав о том, что мог переживать человек, который столько лет провел в одиночестве, в закрытой, замурованной келье, погруженный в молитвы, один на один с книгами. Как он выглядел? Как изменились его разум и тело?
Его прошиб ледяной холод. Он живо зашагал за привратником, чтобы как можно быстрее выбраться из подземных лабиринтов монастыря.
– Древо Умерших? – диакон Бернар нахмурился. – Ну да, должно быть, это старый дуб неподалеку от перекрестка дорог под Каркассоном.
– Странное название.
– Плебс и селяне говорят, что место это проклято. Но я не слыхивал, чтобы там находили что-нибудь особенное. Что ж, завтра нас ждет поездка.
– Я пойду один.
– А откуда тебе знать, что ты найдешь под деревом? А вдруг встретишь там Зверя?
– Я рискну, преподобный диакон.
ІІІ
Счастливое одиночество (
