что скоро пригодится для нового портрета.
У комнаты с надписью «классная дама» наш проводник остановился. Соблюдая конспирацию, продолжая делать вид, что не узнал Ильича, сказал:
– Ждите в комнате. Я пришлю товарища Зиновьева…
Это была обычная комната классной дамы. Кресла в белых чехлах, деревянная перегородка, за ней рукомойник и узкая железная кровать. На стене парадный портрет Екатерины II. Императрица милостиво улыбалась, но кто-то уже успел пририсовать ей усики.
Вскоре перед Ильичем предстал толстый Зиновьев. Ленин, в кепке и темных очках, с перевязанной щекой, в ярости набросился на него:
– До сих пор не взят Зимний! Почему? – Зиновьев что-то пытался отвечать, Ильич не слушал. – Оставьте преступные отговорки! Вы багдадские ослы! Неужели ваши архиидиоты не понимают! До тех пор, пока Керенский сидит в Зимнем, он – власть, а мы с вами совершаем государственный переворот… За это, голубчики, в нормальных странах – за решетку, а в нашей, азиатской – на виселицу!
Не в силах сдержать бешенства, в своем глупейшем наряде Ленин выскочил в коридор. Мы с Райхьей бросились за ним. Но поздно.
По коридору шел главный враг – лидер меньшевиков Дан. Шел открывать съезд и требовать немедленного прекращения большевистского восстания. При виде выскочившего из дверей Ильича Дан замер, внимательно глядя на это чучело.
Но Ильич мигом рванул обратно в комнату. Сказал, задыхаясь:
– А ведь узнал, точно узнал, подлец!
В это время отчетливо послышался далекий орудийный выстрел, потом тишина… и еще… и еще ухнула пушка.
Уже потом я выяснил, что из Петропавловской крепости и с крейсера «Аврора» стреляли холостыми. После чего наше орудие у арки Главного штаба нанесло первый боевой выстрел. Ударили прямой наводкой по дворцу.
Эти пушечные выстрелы с удивлением слушал весь город. Хитрость Троцкого удалась: петроградцы понятия не имели о том, что в центре столицы, во дворце царей опять свергали власть. На этот раз – революционную.
Под выстрелы город входил в особую, неведомую прежде человечеству, задуманную нами жизнь. В наш великий эксперимент!
Коба куда-то ушел (как обычно, не сказав мне куда). Ильич по-прежнему вышагивал, точнее, метался по комнате. Он вновь начал бояться и потребовал, чтобы я привел Кобу. А заодно узнал, что творится на съезде.
Райхья остался с Ильичем – охранять. Я вошел в зал съезда в великую минуту. Очередной меньшевик на трибуне, охрипнув от крика, тщетно взывал к делегатам:
– Большевики бомбардируют Зимний и законное правительство. Это преступление! Там наши товарищи. Делегированный Советом в правительство товарищ Маслов звонил мне из Зимнего. Он просил передать вам следующее: «Если я сегодня умру, то с проклятием по вашему адресу. С проклятием демократии, которая послала меня во Временное правительство и оставила без защиты!»
