– самая жестокая вещь в мире, против нее бесполезно сражаться, и у каждого она своя.
– Кто вы? И что здесь делаете? – обратился к ней один из воинов. Он был крепкого телосложения, но его голова казалась мелковатой. Для глаз Канны лицо его было непривычным. Волосы у этого человека были коротко стрижены, самую большую растительность имели густые сросшиеся брови, очень светлого цвета.
– Я та, кто польстит самолюбию Великого Шакку.
– Не берите на себя слишком много.
Великий Шакку жил в обычной хижине, как и его люди. Он сидел за небольшим столом, поглощенный своими мыслями. Еще ни разу воины Шакку не атаковали врага первыми. Они лишь отражали нападения, но такая стратегия не приводила к развязке войны. Шакку нахмурился, недовольный своими мыслями. Только что он пришел к заключению, что нужно самим напасть на врага и полностью его уничтожить. Противник уважал силу, с этим ничего не поделаешь. Нужно дать решающий бой: выдержать великую, кровавую битву, от которой содрогнется земля, но одновременно и очистится.
Принесли обед. Шакку наблюдал за движениями молодой девушки, подававшей еду. Она служила ему несколько месяцев, и украдкой поглядывала на Шакку. Вошел Сорел. Шакку удивился, увидев своего верного друга в такое время суток.
– Есть разговор.
Шакку настороженно глянул на Сорела. Глаза его блестели, а светлые брови, обычно нахмуренные, поддергивались, выказывая хорошее расположение духа, обычно не свойственное Сорелу.
Шакку кивнул девушке, чтобы она вышла.
– Ты же почти танцуешь. Хочу услышать о том, что тебя так порадовало. Гортанк умер во сне?
– Нет, – сдержанно ответил Сорел, но его возбужденное настроение передавалось даже сквозь обычную невозмутимость.
– Я встретил одну особу…
– Наконец-то, рад за тебя. Наверное, это очень притягательная особа, давно пора…
– Да нет…
– И кто же пробил брешь в суровой обороне старого вояки?
Сорел нахмурился.
– Ты что засмущался?
Шакку расхохотался.
– Посмотрим, кто будет сейчас ликовать и радоваться. Я знаю, как положить конец этой войне. Я привел кое-кого, кого ты должен убить, и тогда больше не будет препятствий на нашем пути.
Шакку приподнял бровь.
– Неужели, царь Агром?
Сорел самодовольно свел губы.
– Приведите, – скомандовал он.
В хижину ввели царственного вида девушку: ее стать была благородной и горделивой. Девушка держала себя с достоинством. Она не смотрела на Шакку, ее глаза были опущены. Шакку воспользовался этим и внимательно ее рассмотрел: никогда раньше он не видел таких женщин. Ее лицо, как рассвет, от которого нельзя оторвать взгляд: бархатная кожа, пухлые чувственные губы, горделивый подбородок, слегка вздернутый небольшой
