и дочку, которых он ей не отдал. «Вот остепенишься, станешь нормальной женщиной – тогда посмотрим», – сказал он ей, и расстались они мирно.
– Дашку надо пока спрятать. Пару деньков вашего Костика никто не хватится, а за это время можно что-то придумать – сказал он.
Он не спросил, что я думаю: виновата она или нет? Он знал, как и я знала, что будь она хоть сто раз виновата, и прирежь она еще двадцать Костиков, это никак не повлияет на наше намерение спасти её любой ценой.
– Деньги нужны?
– На что? На венки Костику?
Искандер прищурился и ухмыльнулся:
– За что ты его не любишь? Впрочем, ты никого из её хахалей не любила, даже со мной была холодна, когда я на ней женился.
– А что, я была неправа? Ты сделал её счастливой, она наконец-то успокоилась, да? Ну что ж, радуйся. У тебя опять появился шанс.
– Ей все-таки со мной было лучше, чем с этим балеруном, прости господи. И потом, Мурка, ты сама всегда говорила, что счастливой любви не бывает. И вообще – не ты ли мочканула Костика, из любви к погибающей подруге?
Мурка! Почему-то вспомнил мое школьное прозвище. Впрочем, Муркой меня недолго звали – с восьмого по десятый класс, вот его кличка до сих пор в ходу.
– Мой Адмирал! А у тебя есть алиби на сегодняшнюю ночь и утро? Непременно тебя потрясут, ревнивый муж – это, знаешь, мотив!
– Ну, какой я теперь муж! На сегодняшнюю ночь алиби найдется. Я, например, был с дамой, тебе знакомой.
И невинно улыбнулся, гад. Я больше не люблю Искандера, но я бы с превеликим удовольствием заточила его в монастырь, где он не смог бы увидеть и кончик женской туфельки.
– Ну, в общем, так. Подождем, пока менты этим делом займутся. Озабочу кого-нибудь в убойном отделе, разберутся. Или ребята займутся. А если что – отправим Дашку за бугор.
– Хорошо, мой Адмирал. Иди ты первый.
Я смотрела, как он идет к своей машине, неторопливо и уверенно, как хищный зверь на принадлежащей ему территории, и знает, что я смотрю ему вслед, но и не подумает обернуться.
Дашка сидела на кухне, с сигаретой в зубах, запустив руки в волосы.
– Ну?
– Видела Адмирала.
– И за каким чертом? И что у тебя за манера – как что у тебя случается, так ты сразу к Зие.
– Да, только случилось не у меня, а у тебя.
– Ну да, ну да. Какая, впрочем, разница?
Я села и потянула сигарету из пачки:
– Как ты себя вообще чувствуешь? Пришла в себя?
– Странное чувство. Костьку мне не жалко. То есть, мне его жалко – но так, как бы я пожалела любого малознакомого мне человека.
– Ха! А он и был малознакомый. Куда тебе было с ним знакомиться – вы только трахались, а это не повод для знакомства.
– И… стыдно признаться – чувство освобождения. Как будто какой морок, наваждение рассеялось. И он мне
