и заходил всё дальше. Время от времени он натыкался на остатки былой человеческой жизни – груды ржавого хлама на берегу, атоллы, образовавшиеся из плавающего пластикового мусора, ржавые громады нефтяных платформ, окруженные островами из густого нефтяного отстоя. Но вскоре он оставил позади и это, уходил всё дальше, в безбрежные просторы океана. Вода здесь была темнее, а глубина не поддавалась осознанию. Он ориентировался по солнцу с помощью секстанта и прокладывал курс огрызком карандаша на бумаге. И как-то раз вдруг понял, что у него под килем добрая миля воды.
В то утро, когда начался шторм, Майкл Фишер был в море уже сорок два дня. Он планировал во второй половине дня добраться до Фрипорта, пополнить припасы, отдохнуть с недельку – ему надо было немного отъесться, реально – и снова выйти в море. Конечно, там он встретит Лору, это всегда создавало неловкую ситуацию. Станет ли она вообще с ним говорить? Или просто гневно посмотрит издалека? Или схватит его за ремень и оттащит в казарму, чтобы час заниматься с ним сексом, неистово, а он не сможет отказаться, хотя и стоило бы? Майкл не знал, что случится и от чего ему будет хуже. Либо он паршивец, который разбил ей сердце, либо он лицемер в постели с ней. Он просто не мог найти нужные слова, чтобы объяснить ей, что она тут вообще ни при чем. Дело даже не в «Наутилусе», не в том, что ему надо быть одному, и не в том, что она заслуживает его хорошего отношения во всех смыслах. Просто он не мог разделить с ней любовь.
Как обычно, эти мысли навели его на воспоминания о том, когда он в последний раз видел Алишу. В последний раз, когда ее вообще кто-либо видел, насколько ему известно. Почему она его выбрала? Она пришла к нему в госпиталь тем самым утром, когда Сара и остальные отправились из Хоумленда в Кервилл. Майкл не помнил, во сколько это было, он просто спал и проснулся, увидев, что она сидит рядом с ним на кровати. У нее было это… лицо. Он понял, что она сидит тут уже некоторое время, глядя на него, спящего.
– Лиш?
Она улыбнулась:
– Привет, Майкл.
И секунд тридцать молчания. Никаких «Как себя чувствуешь?» или «Смешно выглядишь в этом гипсе, Штепсель», тысячи других мелких подколок, которыми они обменивались с тех пор, как были маленькими детьми.
– Не можешь кое-что для меня сделать? Одолжение.
– Окей.
Фраза оборвалась. Алиша отвернулась, а потом снова посмотрела на него.
– Мы же очень долго были друзьями, так?
Еще бы, ответил он. Уж точно.
– Сам понимаешь, ты всегда был чертовски умен. Ты помнишь… ну, когда это было? Я не помню, мы же еще просто детьми были. Вроде там Питер был и Сара тоже. Как-то ночью вылезли на Стену, и ты речь произнес, самую настоящую речь, Богом клянусь, о том, как работает всё это освещение, про все эти ветряные турбины и батареи, и всё такое. Прикинь, до того момента я реально думала, что они сами по себе работают. Серьезно. Боже. Я себя
