тягу к чему-то большему, тому, что заставило его отправиться в глушь. Луций, стань наг. Отринь все вещи свои, отринь все блага мирские, дабы познать меня. Не взяв ничего, кроме клинка и смены одежды в заплечном мешке, он шел среди холмов, не ведая направления, лишь стремясь уйти как можно дальше от людей, достичь полнейшего одиночества, в котором его жизнь обретет свой истинный смысл. Днями не ел, изодрал в кровь ноги, язык распух от жажды. Шли недели, и товарищами ему были лишь гремучие змеи, кактусы и палящее солнце. У него начались видения. Роща гигантских кактусов превращалась в его глазах в ряды солдат, стоящих по стойке «смирно», он видел озера воды там, где их не было, а линия гор вдали казалась ему стенами города. Он воспринимал эти видения некритически, не осознавая их нереальности. Они были реальными потому, что он в них верил. В его сознании слились прошлое и настоящее. Временами он осознавал себя Луцием Гриром, майором Экспедиционного Отряда, временами – заключенным в военной тюрьме. Иногда – молодым новобранцем, иногда – вообще мальчишкой.
Неделями скитался он в таком состоянии, будто существуя сразу во множестве миров. Но однажды очнулся и понял, что лежит в овраге, под лучами палящего полуденного солнца. Его тело было истерзано, покрыто царапинами и ссадинами, пальцы были в крови, а некоторые ногти исчезли, будто их вырвали. Что произошло? Он сам это с собой сделал? Ничего такого он вспомнить не мог, лишь внезапное, ошеломляющее осознание образа, который явился ему ночью.
У Луция случилось видение.
Он не осознавал, где он, лишь то, что ему надо идти на север. Шесть часов спустя он оказался на Кервиллской Дороге. Обезумев от жажды и голода, он шел дальше до самой ночи и тут увидел знак с большим красным крестом. Убежище, в котором было полно еды, воды, одежды, бензина, оружия и боеприпасов. Был даже генератор. Но более всего порадовал его взгляд «Хамви». Промыв и очистив раны, он провел большую часть ночи на мягкой постели. Утром заправил машину, зарядил аккумулятор и накачал колеса, а затем поехал на восток. До Кервилла он добрался утром второго дня.
На краю Оранжевой Зоны он вылез из машины и пошел к городу пешком. В Эйчтауне, в одном из множества его тайных мест, оказавшись среди людей, которых он не знал в лицо и которые не называли своих имен, он продал три карабина, которые взял в убежище, чтобы купить коня и припасы. К тому времени, когда он добрался до своей хижины, снова наступила ночь. Хижина скромно примостилась среди тополей и болотных дубов на берегу реки, единственная комната с полом из утрамбованной земли, однако ее вид наполнил его сердце теплом и радостью возвращения. Как долго его не было? Казалось, прошли годы, десятилетия и в то же время всего считаные месяцы. Время замкнуло свой круг; Луций был дома.
Расседлав лошадь, он привязал ее у входа и вошел в хижину. На его постели было гнездо из веточек и пуха, кто-то здесь жил в его отсутствие, но в остальном внутри ничего не изменилось. Луций зажег светильник и сел за стол. У его ног лежал вещмешок с припасами.
