следующие мероприятия. Уничтожить Орловскую группировку противника совместными усилиями войск Западного, Брянского и Центрального фронтов, тем самым лишив его возможности нанести удар из района Орла через Ливны по Касторному; занять железную дорогу Мценск – Орёл – Курск, которая для нас жизненно важна; и лишить противника возможности использовать Брянскую сеть железнодорожных и грунтовых дорог»[31] (см. Приложение № 1).
Таким образом, по сути, командование фронта предлагало реализовать в усеченном виде неудавшуюся февральско-мартовскую операцию 1943 г. на брянском направлении. Этот документ был подписан не лично К.К. Рокоссовским, а начальником штаба генерал-лейтенантом М.С. Малининым[32]. Но с позицией своего начальника штаба он был, судя по всему, согласен, так как нигде, ниразу против неё ни выступил. Да и не имел права М.С. Малинин без ведома командующего фронтом направлять в Ставку подобного рода документы. Ведь Москва запрашивала не точку зрения лишь одного начальника штаба, а коллективное мнение Военного совета фронта. Поэтому, на мой взгляд, проблема большего или меньшего доверия Верховного к К.К. Рокоссовскому и Ватутину при подготовке к Курской битве надумана и выносить её на широкую аудиторию могут лишь люди далекие от глубокого понимания событий того времени, нацеленные на эпотирование неподготовленного читателя.
Работа над планом оборонительной операции в районе Курска проходила параллельно с планированием «Цитадели», причём некоторые их моменты совпадают до дня. Так же как и в руководстве Германии, у советского командования изначально не было единого взгляда на то, следует ли нанести упреждающий удар или перейти к обороне. В этой связи надо отдать должное организаторским способностям И.В. Сталина, его умению слушать и слышать специалистов. Хотя не все важные и обоснованные предложения военачальников принимались. Тем не менее благодаря этому по крайней мере весной 1943 г., он сумел выстроить более чёткую и эффективную систему работы с генералитетом и наркоматами (участвовавшими напрямую в обеспечении действующей армии), чем Гитлер, которая в большей степени базировались на реалиях оперативной обстановки, а не на предположениях, мистике и вере в проведения. Многие из тех, кто был рядом со Сталиным, в том числе и впоследствии его ярые противники, отмечают положительные изменения, которые произошли с ним как с Верховным Главнокомандующим в период подготовки к Курской битве. «Не касаясь здесь тех сторон деятельности Сталина, которые были в последующем справедливо осуждены нашей партией, – писал А.И. Микоян, – должен сказать, что Сталин в ходе, и особенно в начале, войны, как я понимал это тогда и как думаю об этом и теперь, в целом проводил правильную политическую линию. Он был гораздо менее капризным и не занимался самоуправством, которое стало проявляться, когда наши военные дела пошли лучше и он просто зазнался. Правда, были и в начале войны позорные эпизоды, связанные с упрямством, нежеланием считаться
ЦАМОРФ. Ф. 233. Оп.2307. Д. З.Л.ЗЗ.
