касатик, терпи, – наставительно посоветовал Тит. – Господь терпел и нам велел.
Прямо по курсу замаячил зеленый забор, огораживающий небольшой участок поля. Но задолго до того, как они приблизились к нему, Гриша ощутил усиливающийся с каждым шагом смрад гниющей плоти. Вскоре зловоние стало настолько нестерпимым, что парня начало тошнить. Ему казалось, что при каждом вдохе он проглатывает какую-то отвратительную мерзкую слизь, пропитавшую воздух. Надзиратели остановились, зажимая пальцами носы. Один из них указал на Спиридона и приказал:
– Бросьте его.
Ноги мужика шлепнулись на землю. Спиридон лежал смирно и смотрел ясными очами в голубое небо, раскинувшееся над ним от края до края горизонта. Казалось, что он видит в этой синеве мелькающие образы ангелов, святых угодников, праведников, вошедших в рай раньше него. Один из надзирателей подошел к нему и снял с плеча дубину. Сделал замах, и с силой опустил оружие на голову холопа. Раздался глухой удар, Спиридон конвульсивно задергал руками и ногами, из расколотого черепа наружу полезла розовая масса, похожая на желе. На сочную зеленую траву брызнула кровь.
– Все, тащите его на заслуженный отдых! – приказал надзиратель, помахивая дубиной, мастерство владения которой он только что продемонстрировал.
Тит, ни секунды не медля, исполнил приказание – схватил еще дергающееся тело Спиридона за ногу и один поволок к зеленому забору. А Гриша все никак не мог выйти из оцепенения. Он много раз видел, как людей убивали в кино, но в кино все всегда выглядело иначе. Там это подавали красиво, иной раз даже сексуально, а тут, на его глазах, произошло что-то запредельно страшное. Настолько страшное, что Гриша никак не мог это переварить. Впрочем, голос одного из надзирателей, в котором сквозила вполне определенная угроза, существенно улучшил его пищеварение.
– Эй ты, скотина? – рявкнул он. – Ты что, уснул? Тоже на заслуженный отдых захотелось?
Как ни велико было Гришино потрясение от пережитой им сцены, но отправиться вслед за Спиридоном в царствие небесное он не хотел. Тит, надрываясь, тупо волок еще дергающийся труп, Гриша подбежал к нему и, боря тошноту, впрягся во вторую ногу.
Возле забора смрад стоял такой, что Гришу вывернуло дважды, и даже непробиваемый Тит стал морщиться и что-то бормотать. Он спиной толкнул калитку, и они втащили притихшее тело внутрь огороженной территории. И вот тут-то Гриша увидел своими глазами, каковы они – врата в рай.
Огромная яма, вырытая то ли экскаватором, то ли, что более верно, руками крепостных, была завалена человеческими останками. Стоило людям проникнуть внутрь, как над ямой поднялась целая туча воронья, и над всей округой разнеслось возмущенное карканье. Трупы громоздились один на другом, все на разной стадии разложения. Некоторые, еще свежие, покраснели, будто вареные раки, и страшно вздулись, от других остались обтянутые высохшей кожей кости. На самом краю ямы, широко разбросав руки, валялась молодая девка, умершая, судя по ее состоянию, дней пять назад. Вороны славно попировали на
