я, смекаш, гоню ему фуфло за нормальный четкий базар, а он…
– Трех кобылок взяли по пачке семеры, где такое видано? Девки первый сорт!
– Натуральный гипюр, да с кружавчиками, смотри, да ты потрогай… Куда лапы тянешь, сволота безымянская?!
– Три, точно те грю, у ентой, с синими волосьями-то! Да везде оне у ней синие, чтоб мне почесуху подхватить. Кум, почеши лопатку, а?!
– В общем, давай дальше трепать, мол, за базар нужно отвечать, да кто за тебя мазу тянет, туда-сюда, сука гладкая, стоит, носом своим поводит, и рубашка, слышь, чистый шелк, бля. Голубой…
– Да кровь с молоком, жопы – во! Здоровые, чистые, даже мылом пахнут, даром, что порченые и с Пятнахи. За каждую по пачке семеры зарядил Птах, падла рыжая, совсем обнаглел!
– И чулочки, представляешь, на подтяжках, ой, мой-то, придурок лагерный, не оценит… ну, есть кому что ль…
Хаунд, устав прикидываться спящим, достал из кармана прихваченную у Воронкова деревянную плашку, щелкнул садовой кривой раскладухой, начал резать. Нравился ему запах стружек. Да и настраивало на нужный лад, помогало фильтровать поток шайссе, вливающийся в уши и находить нужное.
Сисек у синевласки все же две, как бы чего ни думалось идиотам, сподобившимся наблюдать за красоткой Окто. Кружавчики и гипюр, само собой, штука красивая, но да и ладно, пусть ей радуется вовсе не придурок лагерный, а кто-то, кто живет там же… Вот же тоже, чулочки с корсетами, йа… на дворе черт-те что, а они и тут умудряются хвостами крутить и налево бегать. Красотка, чего уж, хотя с виду и не скажешь. Но есть плюс…
Хаунд, шевельнув носом, втянул запахи. Да, она-то, вон та, крепко сбитая и упругая жопастенькая, пахнет чем-то сладким и парфюмированным. Хороший знак, раз адюльтеры вовсю расцветают, жизнь точно налаживается. Лучше бы, конечно, электричество по линиям сделать и пару вагонов метрошных пустить, но хоть так.
А вот треп про носатого в голубой рубашке и три неведомых секси фрёйляйн с пятнашки, проданных за бесценок Птаху, это темы. Носатый в голубом, натюрлих, это Лукьян. И к нему за каким-то чертом приходил вон тот, с виду так себе человечек, сталкер, не отнять, но такой… из последних. Не гнушающихся ничем, даже распоследним дерьмом, типа найти и принести резиновую мотрю из секс-шопов, что по улице Победы натыкано было до усрачки. Такие-то, если вдуматься, весьма порой полезны бывают, они как крысы, в каждую дырку влезут и хрен их кто заметит.
Что касается задастых «грязных» с Пятнашки, то тут последки, наверное, от той самой партии не-горожан, взятых на Советской Армии. Само собой, не всех погнали на железку, идущую вдоль Заводского шоссе, йа. Милашек точно продали, найдут, как пользовать, от поз до извращений. А Птах, торгующий с Безымянкой, сидит на Товарной, в секретном бункере, о котором мало кто знает. Хаунд знал и положил себе наведаться туда, поговорить с красотками, если еще не перепродали куда дальше.
Так что слушать стоит дальше только этих вот четверых, хотя нет, троих. Это ж вон они кучкой
