с крыши крайней одноэтажной галереи, в несколько прыжков оказался рядом с торговцем. Присел за просевший внедорожник, густо покрытый мхом и набежавшим после дня Рубежа зло-ковылем. – Патроны побереги, не пуляй, шайссе.
– Ты кто?! – по-бабьи пискнул барыга.
– Хаунд. Могу вывести тебя отсюда, даже товар заберешь у того вон, что подох.
– Что хочешь?
– Двадцать процентов с выручки, и сразу. Или одного из носильщиков.
– А ху-ху у тебя не того, а?!
О, надо же, чей это голос со стороны параши? Никак, кого-то из вьючных животных на двух ногах.
– Скальп сниму, осел.
– Кто осел?
– Точно не я… – Хаунд, пошарив вокруг, нашел камень, кинул на голос. Там ойкнули и заткнулись. – Ты кто, человече?
– Вадик…
– Это понятно. Ты каким ремеслом на жизнь пробиваешься, горемыка?
…
– Вот и я о том же. Если ты, шайссе, тупо носишь груз, так завали хавальник и не отсвечивай. Эй, купец!
– Да?
– Ты меня знаешь?
– Тебя все знают.
– Эт хорошо… – Хаунд хрюкнул от удовольствия. – Я слово держу. Носильщики жребий кинут, и…
– Двадцать процентов.
Да ну?! Хаунд удивился так сильно, что даже вылез наружу, глядя на него. Или на нее?
– Не продешевишь?
– Мое дело.
Ну, точно – девка. Молоденькая еще, добрая, жалеет дуболомов, умеющих только таскать на горбу чужой товар.
– Да как скажешь. Что там у тебя в патронах?
…
– Заснула?
– Оба с дробью.
– Шайссе…
Дробь против крылатых это как… как из пушки по воробьям. Каламбур, конечно, но результат один и тот же – нулевой. Ладно.
– Не высовывайтесь сейчас.
Хаунд проверил оружие. С этими-то, уже зло каркающими и легшими на обратный курс, иначе никак, а то мало ли… Дробь у нее с собой, предпринимательница… Еще два года назад наружу от подземников только сталкеры выбирались. Сейчас лезут все кто ни попадя, лишь бы добраться, да урвать. А потом спасай их, шайссе, рискуй.
Хаунд знать не знал, откуда у него с собой, когда в первый раз открыл глаза, оказался револьвер системы Галана и восемнадцать патронов к нему, считая со снаряженными в каморы. Он тогда мало чего помнил, если уж честно. Но важнее другое: «галан» служил хорошо, а переснаряжать патроны недавно стало очень просто.
Одиннадцать полных миллиметров или четыре с половиной линий калибра. Пуля в семнадцать граммов свинца, в медной рубашке, с надрезами на головке. Распускается внутри лепестками, смачно вгрызаясь в объект попадания. Начальная скорость, доннер-веттер, двести метров в секунду… Откуда он это знает, почему? Зачем – понятно, даже интересоваться не стоит. Полезно, что и говорить, но вот откуда?!
Одиннадцать
