в это время, уже и не слушал их беседу. Я как всегда, не мог оторвать свое внимание от витрин и стеллажей, где были выставлены разнообразные украшения. Как уже говорил, у меня имеется великая слабость по поводу драгоценных камней. И каждый раз, когда я прихожу в магазин Ренни, мне кажется, что я очутился в индийской сказке. Изумруды, рубины, бриллианты, мои любимые сапфиры, – все это настолько завораживает своим искрящимся переливанием, что я в буквальном смысле, впадаю в кому. Ничего не вижу и не слышу, что творится вокруг меня. Я весь и полностью растворяюсь в этом сверкающем великолепии. И не только сами камни завораживают меня сейчас, так и еще то, как сделаны эти украшения просто приводит в восторг. Здесь собраны изделия в абсолютно разных стилях: индийские национальные, европейский стиль, викторианский, винтаж, антик, свадебные и похоронные, да и просто не пойми чего, но очень все красивое и дорогое. Хочется все это волшебство собрать в один огромный сундук и чахнуть над ним в кощеевом безумии.
В сознание меня привел хлопок над ухом.
– Димка! Очнись! Хватит уже представлять себя увешанным этими цацками махараджей. Того и гляди, в вечном помрачении разума останешься. Как тебя потом домой тащить?
– Брось меня здесь, Коська. Не тащи. Че надрываться-то? Может, я здесь счастье наконец обрету и покой.
– Покой ты, Димка, и в следующей жизни не обретешь, если вот так по каменьям будешь страдать.
– Ренни, можно я у тебя в магазине поживу, а? – сложив ладошки у груди и сделав сопливое лицо, писклявым противным голоском взмолился я. – Чесслово, я только на месяцок. Заодно поохраняю. И платить мне не нужно. Корми только изредка, ну хоть лепешками одними.
И тут, мой взгляд упал на здоровенную напольную вазу. Естественно, в индийском стиле. Она стояла в самом углу. Не знаю, из какого материала она была сваяна, но роспись на ней заставила смутиться даже меня, здорового, много повидавшего мужика. Ваза эта была круглая, широкая и сплюснутая, напоминавшая здоровенный чугунок. По боками она имела роспись в виде наглухо обнаженных индийский танцовщиц в разных откровенных позах, времен очень древних их же царей. Танцовщицы кружились и извивались в только им известном причудливом танце, и кроме лотосов в руках и драгоценностей в головах и на руках, их больше ничего не украшало. Это завораживало. Притягивало взгляд сильней, чем крутящийся волчок. Ощущение, что танцовщицы живые, сейчас сделают еще шаг и закружатся передо мной на полу – было практически реальным.
Второй хлопок. Я чуть не взвыл от неожиданности. Коська, гаденыш…
– Ренни, – обрел я дар речи, – откуда такая красота? Она настоящая? В смысле, я имею в виду, она не новодел?
– Конечно, нет. Разве я похож на человека, который станет держать у себя какую-то дешманскую хрень? Этой вазе несколько тысяч лет. Мне ее отец привез из Дели, месяц назад. Не знаю, зачем и не знаю, где он ее взял, но сказал, что это подарок. Вот теперь
