раз Серёгин провалился по самую грудь, иногда даже на секунду остановиться было невозможно, – качающаяся трясина тут же начинала проваливаться. Хотелось бросить шест, встать на него и отдохнуть, но была вероятность утерять шест, а это значило – смерть. Он несколько раз обернулся – не вернуться ли на твёрдую землю, но берёзок, около которых провёл ночь, не было видно.
– Человек, эй, человек!
Серёгин остановился, убрал с мокрого лица прилипшие волосы. Недалеко от него, как бы на островке, стояла девушка и манила его к себе.
– Иди сюда, только не бойся. Стой, ближе не надо.
Серёгин уже рассматривал её.
– Ты меня только не бойся, не беги от меня.
Девушка была бледна, даже слегка прозрачна, её прямые зеленоватые волосы падали на плечи, грудь, а потом, превращаясь в какое-то тряпьё, спускались дальше, и вся она была, как китайский фарфор, тоненькая и прозрачная. Серёгин был на грани истерики.
– Ты это… что… русалка, да?
Девушка хихикнула и крикнула, куда-то за спину:
– Маришка, он меня не боится! Нет, русалки, они в море живут, ну, и в реке тоже, а нас кикиморами называют. А ещё у русалок хвост, а у меня вот…, – и она подняла и вытянула в сторону Серёгина, обнажив до самой ягодицы, совершенно прехорошенькую, босую с маленькими аккуратными пальчиками, ножку. Серёгин, как пятнадцатилетний пацан, раскрыв рот, смотрел, как с этой ножки, с коленки, с идеальной лодыжки, с этих очаровательных пальчиков, струится вода. Со всех сторон послышалось уже знакомое хихиканье.
– Меня тут попросили за тобой присмотреть…
– Варенька?
Вчера вечером у песочницы Варенька что-то щебетала ему про русалок, водяных, всяких там домовых и кикимор. Наслушался!
– Не-е-ет, меня зовут Иринка, а сестру мою – Маринка. Слушай внимательно, сначала пойдёшь так, – она повернулась к нему почти спиной и показала рукой вперёд себя, – там островок будет, почти как тот, на котором ты ночевал, понял?
Глянув на него через плечо, спросила кикимора. Серёгин кивнул и повернулся в этом же направлении.
– Никуда не сворачивай только, на островке повернешься так, – и она повернулась влево градусов на девяноста, – они снова встретились глазами, – понял?
Глаза у неё были такие, какие могут унести в небо, а могут, если захотят, и утопить в болоте.
– Понял? – переспросила она.
Серёгин кивнул и тоже повернулся под прямым углом.
– Так пройдёшь сто шагов, солнце уже встанет. Сто шагов! Запомни! А потом встань так, чтобы солнце светило тебе в это ухо, – она сделала движение рукой, и по левому его уху, обгоняя друг друга, щекоча его, покатились две большие капли, – так и выйдешь из болота.
Вид
