госпожа, – и она без лишних слов отправилась исполнять сказанное.
Через мастер-браслет Жозефина оповестила Мартина об отъезде и попросила собрать еды для шестерых на неделю; Серж получил просьбу оседлать ей кобылу, и девушка бросилась к столу – написать необходимые письма. Одно предназначалось дяде и извещало его о скором приезде племянницы с охраной; второе же было для Меченого – она ощущала необходимость сообщить о том, что покидает город, единственному человеку, которому могла доверять, за исключением собственных домочадцев. Но письма медленны, а маг, возможно, мог дать ей какой-нибудь совет – и, в конце концов, она просто хотела увидеть его на прощанье, не зная, когда сможет вернуться сюда.
Пластинка талисмана потеплела в ладони, и прямо на кровать Жозефины вывалился из крохотных Врат отчаянно зевающий Меченый, явно выдернутый из собственной постели, одетый только в полотняную рубаху до колен – видимо, ночь у государственного мага выдалась сложной, и он все еще отсыпался после трудов.
– Приветствую, – выдавила Жозефина: она чувствовала себя крайне неловко оттого, что разбудила, в общем-то, едва знакомого человека, у которого и без нее хватало забот.
– И вам, – отозвался тот, пытаясь подавить очередной зевок.
– Кофе? – участливо поинтересовалась девушка.
– Не помешает, – кивнул маг, то ли приглаживая, то ли взъерошивая волосы.
Она коснулась мастер-браслета и попросила Маленькую Аду сварить кружку крепкого кофе, но кровь, разогнанная необходимостью спешно уезжать в неизвестность, стучала в висках, и Жозефине казалось, что Ады нет слишком долго – хотя в действительности та со всей расторопностью любящей служанки бросилась исполнять сказанное. Ища действия во вдруг замедлившемся мире, Жозефина вспомнила про лежавшие в матушкиной шкатулке шоколадки и протянула одну магу:
– Это тоже поможет проснуться.
– Благодарствую, – неловкими со сна пальцами он развернул бумагу, откусил кусок и, едва прожевав его, накренился с края кровати и свалился на пол – так, как не положено живому дышащему телу.
Жозефину охватил безумный страх: а вдруг в шоколаде был яд – не зря же матушка хранила его в шкатулке, которую не мог открыть никто другой?.. Неужели она собственными руками погубила Меченого, своего единственного друга?..
Все эти мысли и чувства вспыхивали внутри, ускоряя и без того бешеный ток крови. Страшным усилием воли девушка заставила себя успокоиться, отодвинуть прочь все, что смущало разум, и бросила ладони на грудь мага, к вздрагивающему сердцу, направляя через них поток Жизненной Силы – удержать, не отпустить, вернуть…
Тщетно. Дыхание мага становилось все слабее, дрожь в груди затихала, кровь отлила от лица и губ.
Человек, которого она считала почти другом, умирал на полу ее спальни, в доме, где матушка вылечила столько людей.
– Феликсефонтий!.. – почти крикнула Жозефина в серебряную черепашку и увидела архимага, сидящего
