с золотых полей. Полоска тьмы с каждой секундой отступала все дальше, давая свету нового дня коснуться урожая, осветить полевые цветы, раскрасить редкие деревья.
Под тройкой таких деревьев, образовавших зеленый островок среди оранжевого моря бескрайних полей, сидела юная девушка. Она смотрела на линию горизонта и вспоминала, как отец Алим привел ее сюда в первый раз. Он рассказал, что, будучи мальцом, гулял за пределами родной деревни и забрел на этот самый холм, где около еще совсем крошечных березок сидела самая красивая девочка на свете. «Она сидела, обхватив свои колени руками, прямо как ты сейчас, и все смотрела за линию горизонта», – говорил он с легким трепетом. Девушка всегда невольно улыбалась, когда вспоминала рассказ о знакомстве отца с матерью, и этот случай не стал исключением.
Ранний час оставался холодным, редкие порывы ветра заглушали утреннее пение птиц. Девушка укутывалась в своей яркой свободной одежде, прятавшей стройное тело, и длинных коричневых волосах, распущенных и чуть сбитых. Когда ее замечали земледельцы, работающие в полях, непременно махали рукой. Девушка улыбалась, отчего в уголках карих глаз появлялись симпатичные морщинки, и всегда отвечала ответными жестами.
– Так и думал, что найду тебя здесь, – из-за дерева показался парень несколько младше девушки и плюхнулся на траву около нее, – Возможно, это последний день, когда ты вот тут встречаешь рассвет, сестра. Где Виола?
– Мавродий, вот только не нужно о плохом с самого утра, – девушка нахмурилась и слегка поерзала плечами, отчего ее одежда сбилась, – Ночная тень еще не ушла, а ты уже нагоняешь тоску. И какая тебе разница, где Виола?
– Мне казалось, что в такой день она тебя ни на миг не оставит одну.
– Ну как видишь. Я заходила к ним, ее мама сказала, что Виола спит как младенец. Хотела разбудить, но я сказала, что не нужно.
Девушка улыбнулась при мысли о спящей подруге. Наверняка снова всю ночь ворочалась, и под утро ее черные волосы спрятали за собой все лицо, оставив на свободе только маленький носик.
– Понятно. А насчет плохого с самого утра… Это не я привел в дом свиней из Восточного перехода, а наш отец.
– Мавроша, хватит.
– Не называй меня так, сестра! Я всего на год младше тебя, мне уже шестнадцать лет. Я будущий Глава Западного перехода. Прояви уважение.
– Простите меня, достопочтенный Мавродий. Только вот уверен ли ты, что после сегодняшних событий Западный переход не перестанет существовать как отдельная деревня?
– Это еще что за вздор?
– Ну так, а зачем свадьба нужна?
– Чтобы войны не случилось. Как будто это поможет, – Мавродий недовольно фыркнул.
– Думаю, поможет. Иначе получится, я выйду за Авраама зря. Мавродий, ты считаешь, я выхожу замуж зря?
– Естественно!
– Ой, дура, и зачем спросила.
– Сестра, как ты не понимаешь? Нас больше, мы в милости у Лорда. Зачем делиться с врагом полями, когда мы можем контролировать оба выхода из ущелья самостоятельно?
– Не называй Восточный переход врагами. Отвыкай от этого.
– Ты не слушаешь. Такая же глухая, как отец.
– Папа очень умный и прекрасно слышит! Уверена, он и сейчас услышал твои сомнения в его решении!
– Ну да, ну да. Так что значили твои слова про «существовать как отдельная деревня»?
– Отец и Исмаил говорили об объединении в некий Круг старейшин. Своего рода отказ от двух Глав в пользу единой власти.
– Отец с ума сошел? – Мавродий покраснел от гнева, – Мало того, что впустил чужаков в нашу деревню… Мало того, что угощает Исмаила нашими запасами… Мало того, что отдаст его отпрыску тебя, нашу кровь… Так он еще решил и мое наследство отдать какому-то Кругу? Круг бывает только ведьмин! Кто в него войдет?
– Ой, подробностей не знаю, – девушку даже веселило пустословие младшего брата, – Возможно, даже девушка будет иметь право.
– Что?
– Что слышал! У тебя на уме одна войнушка. А сколько полей будет сожжено? Сколько людей погибнет? Примирись, Мавродий, прояви свой ум.
– Мы поколениями враждовали. Мы поколениями собачились и ненавидели друг друга. Не ты, не я не сможем этого изменить, пока из двух деревень не останется одна.
– Войну развязать не трудно. Трудно войну не развязать.
– Ты еще и его словами говоришь!
– Да, говорю. И тебе бы внимать заповедям отца, – девушка утомилась от слов братца, она встала на ноги.
Солнце поднялось достаточно высоко и стало прогревать замершую за ночь землю. Тут и там блестела
