же, Танечкой назвал. Так неожиданно для него.
Дмитрий
Константин и Маргарита, обнявшись, сидели на диване. Таня пристроилась в кресле, забравшись в него с ногами. Тихо звучала музыка: крутился виниловый диск Пако де Люсии.
Хрустнув пальцами, Таня заговорила. Голос её дрожал.
– Костя, меня мучают разные нехорошие мысли, предчувствия, они ужасно меня тревожат. Я чувствую какую-то недоговорённость со стороны Димы. Мне кажется, что Димка от меня что-то скрывает, что-то важное и, Господи помилуй, – страшное! Согласись, что это выглядит странно, когда на вопрос о его родителях, следует странный ответ: «они блаженствуют в прекраснейшем из селений Вселенной», а дальше разговор умело переводится в другое русло? Я, конечно же, девочка тактичная, послушная, и больше эти вопросы не затрагивала. Если любимый мой не хочет мне рассказывать о смерти своих родителей, значит, ему тяжело об этом говорить. Но сердце! Сердце-то моё горчит и болит. Сердцем-то я чувствую, что здесь какая-то тайна, какая-то мрачная трагедия, о которой ему тяжело говорить, а может быть и страшно окунаться в воспоминания, не хочется бередить раны. О том, что он был женат, он мне сразу сказал, наверное, после нашей второй встречи, сказал без подробностей, что недолго был женат. Я не стала расспрашивать, а он не продолжил об этом. Ну, был и был! Он уже большим мальчиком был, я в это время только гаммы начинала разучивать. Для меня это неважно: он со мной – это главное. Но, опять-таки, в лице его часто возникают неожиданные помрачения, настроение его резко падает, а после он долго в себя приходит, откуда-то издалека возвращается усталый и подавленный. Я чувствую, понимаете, чувствую это, потому что люблю его безмерно. Он такой, такой, ребята, такой замечательный и удивительный! Он смиренный и в то же время твёрдый, нежный, умный, вдумчивый, отзывчивый. Отважный! Представляете, я ещё ни разу не была у него дома! Другая бы, насочиняла бы себе в такой ситуации всяких глупостей, мол, что за регресс такой, что-то здесь не так – на дворе 21 век, всё ведь просто сейчас в отношениях между мужчиной и женщиной. Но я его поняла и приняла. Он мне объяснил просто и доходчиво, что я войду в его дом только женой! И это мне так приятно было слышать! Я его ещё крепче полюбила, и никаких мыслей, о том, что он странный не появилось – он такой, такой, такой…
Таня вскинула руки вверх, но не найдя слов, заключила:
– Самый любимый. Но сердце горчит, ребята горчит. Ребята, расскажите мне всё, пожалуйста, умоляю вас, не мучьте меня, вы друзья ― вы всё знаете.
Костя с Маргаритой быстро переглянулись. Костя опустил голову вниз, а Таня, поедая его глазами, почти простонала:
– Господи, да говорите же вы! Не разрывайте мне сердце. Чтобы вы не сказали моя любовь к Димке не уменьшиться, говорите же, конспираторы. Он серьёзно болен?
Маргарита чуть убавила пультом звук стереосистемы и обернулась к Косте:
– Костя, рассказывай всё. Хуже не будет, а неудовлетворённое любопытство любящей женщины, знаешь, может сыграть с Таней плохую штуку, может к серьёзной ссоре привести или того хуже к разрыву…
– Да нет же, нет! – воскликнула Таня. –
