решила поговорить наедине с главным режиссером, еще раз сказать ей, что перспективы участия неопытной в классических ролях актрисы в таком серьезном проекте весьма туманные. Словно прочитав мысли девушки, Грациелла обратилась к ней, взглянув на часы:
– Задержись ненадолго.
Стелла с готовностью кивнула, но уже следующая реплика Грациеллы лишила ее всякой надежды на разговор.
– Венто и Джорджо, посмотрите, на что способна Стелла, и наметьте дальнейшую работу. Всем хорошего воскресного вечера, увидимся в среду в этом зале! – заявила она и решительно направилась к выходу.
С трясущимися поджилками Стелла смотрела вслед потекшей к двери толпы членов творческого коллектива. Потом перевела взгляд на балетмейстера. Он был ее единственной спасительной соломинкой.
– Ну что ж, – послышался спокойный и рассудительный голос Джорджо, – посмотрим… – он улыбнулся, от него так и веяло позитивом и доброжелательностью, он был словно навесом, под которым можно укрыться от дождя. – С Венто я уже давно работаю и знаю, на что он способен, хотя иногда он меня приятно удивляет, – хмыкнул балетмейстер. – А тебя я совсем не знаю, Стелла. Прости, может ты известная актриса в каком-то другом городе, но я почти не выезжаю из Вероны, – добавил он поспешно, видимо, боясь обидеть девушку. Но та лишь почувствовала жар на своих щеках: вот и начинается ложь. «Лгать и не открывать правду – это не одно и то же», – вспомнила она мысль, высказанную Грациеллой, и решила не комментировать реплику мужчины. Он меж тем продолжил, видя, что девушка молчит: – Я хотел бы увидеть, как ты танцуешь… Я хотел бы предложить какую-нибудь музыкальную композицию, под которую тебе нужно будет сымпровизировать, танцем передать слова.
– Я… – испугалась Стелла. – Я обычно танцевала просто…
– Как это «танцевала просто»? – искренне изумился Джорджо. – Танец – это маленькая история, и каждое движение передает ее суть, чувства… Выбери песню, и разберемся по ходу дела, – улыбнулся он ей почти ласково.
Стелла судорожно пыталась вспомнить хоть одну песню, но в голову ей отчаянно ничего не приходило. И вдруг в этой мучительной тишине раздались фортепианные аккорды. Чья-то рука пробежалась по черно-белым клавишам, пробуя их звучание. Стелла сильно вздрогнула и оглянулась. За черным фортепьяно, стоящим в дальнем углу репетиционного зала, которого она даже не заметила, сидел Венто.
– Знаешь ли ты песню «Poetica» в исполнении Cesare Cremonini? – спросил он.
Внутри нее все задрожало, заволновалось, будто он прикоснулся не к клавишам, а к ее душе. Ей так нравилась эта песня! Она так часто звучала в ее голове, откликалась в сердце, заставляя его трепетать под чувственный голос исполнителя.
– Да, знаю, – ответила она.
– Отлично, – усмехнулся Венто. – Я сыграю ее.
– Ты?!
– Да, Венто замечательно играет на фортепьяно
