style="font-size:15px;"> Пальцы его вновь пробежались по клавишам, будто хотели разбудить задремавший инструмент. Фортепьяно встрепенулось и ответило мелодичной перекличкой нот. Руки застыли над клавишами – и фортепьяно затихло, замерло в ожидании. Стелла закрыла глаза, чтобы не видеть этого мужчину, забыть о его существовании и показать лучшее, на что она способна.
Тишина.
Она открыла глаза, чтобы посмотреть, почему он томит ее ожиданием первых аккордов. Дерзкий взгляд его карих глаз лишил ее дыхания.
«Он решил меня загипнотизировать, смутить, чтобы я провалила эту пробу! – со злостью подумала она. – Но ему это не удастся. Я ненавижу проигрывать!»
– Ты забыл аккорды? – язвительно спросила Стелла, сверкнув на него глазами.
Он усмехнулся – и пальцы плавно заскользили над черно-белыми клавишами. Композиция без аранжировки была немного непривычна лишь в фортепьянном исполнении, но мелодия, вырывающаяся из-под его пальцев, звучала проникновенно, волшебно.
Стелла застыла в волнительном трепете. Ее грудь, спина, бедра напряглись до предела, а сердце практически остановилось. И вот раздался его мощный с чарующей хрипотцой голос. Он заворожил ее, сбил дыхание, породил дрожь во всем теле. Он въедался под кожу, вонзался в сердце. Она не в состоянии была пошевелиться. «Танцуй! Ты должна выиграть в этом противостоянии!» – приказала она себе.
А голос меж тем продолжил ее околдовывать:
Даже когда мы устанем,
То обязательно найдем способ
Плыть в темноте.
Это так просто,
Нужно просто отдаться волнам,
Позволить им разбиваться о нас.
Сделав пластичное движение руками вперед, она гибко изогнулась. Руки медленно раскрылись – и свободные рукава шелковой блузки запоздало взметнулись и мягкими волнами стекли по рукам. Нога, отведенная назад, до предела натянулась, и девушка, легко подпрыгнув, принялась изящно кружиться. Светлые волосы в свете лампы почему-то отливали рыжеватым оттенком и извивались вслед за ней, словно языки пламени.
Где же ты?
Почему не разговариваешь со мной?
Позволь мне быть рядом с собой.
Твоя рука в темноте
Осветит мое одиночество.
Я никогда никого не просил об этом,
Никого, кроме тебя.
Легкая, нежная, воздушная, она словно летала по залу, напоминая неугомонную птичку, то кружилась, то замирала, глубоко прогибая спину. Идеальные линии, невероятная пластика, эмоциональность движений приковывали к себе взгляд и не позволяли оторваться от этого чувственного спектакля ее танца и его голоса.
Ты прекрасна этим вечером,
И если ты полагаешь, что наша песня еще не спета,
Обними меня!
Зрелище было волшебным, магическим, и лишь нелепый скрип паркета, на котором босые стопы
