на лицо нанесла легкий макияж. Божий одуванчик! Ага, пока не покажет свои остренькие зубки.
Я одевалась сама и помогала собраться девочкам. Они были удивлены тем, что мне тоже куда-то надо ехать. Особенно удивился Даниил, когда я залезла в машину с няней и Димой, но я только отмахнулась от лишних вопросов.
– Мне с ними по пути, – пусть сам ломает голову, куда и зачем мне надо.
До частного детского сада добрались в гробовой тишине. Няня первой вышла из машины, забрала ребенка. Я, как настоящий партизан и разведчик, стала донимать вопросами водителями. Мужчина чуть за сорок отвечал с удовольствием, прямо находка для шпиона в моем лице!
Оказалось, няня отводила ребенка, но в машину никогда не возвращалась, только в четыре часа дня водитель вновь подъезжал к зданию и забирал их. Женщина никогда с ним не разговаривала, добирались всегда в тишине. Антонина Никитична даже не позволяла включить музыку.
Дима все время сидел смирно, смотрел исключительно в окно или на свои ладони. Иногда после садика плакал. Водитель часто замечал его красные глаза.
Сегодня всех детей собирали на улице на крыльце. Димка стоял чуть в стороне, никто к нему не подходил. У меня даже в груди защемило. Маленький, всеми брошенный! Пока приводили остальных ребятишек, няня с кем-то охотно беседовала, показывая на мальчика рукой. Собеседница была чуть старше меня. Мымра громко смеялась и гладила свою девочку по коротким волосам. И тут я заметила, как сжались маленькие Димины кулачки. Няня лишь на него чуть обернулась, потом попрощалась с женщиной и ушла, а мамашка подошла к мальчику и что-то стала ему говорить. По лицу ребенка было понятно, что ничего хорошего.
Все! С богом!
– Анатолий, – обратилась к водителю, – не уезжайте пока что.
Вышла из машины и быстрым шагом направилась к крыльцу. Женщина напоследок ткнула Димку пальцем в лоб.
– Запомни, змееныш, ты здесь никто и звать тебя никак!
– И как же тогда звать? – я подошла к женщине, перехватила ее руку, прекрасно понимая, как сейчас ей больно. Ну, подумаешь, кисть выгнула в другую сторону, и чего сразу шипеть-то? Можно и потерпеть. – Так что вы там говорили ребенку? – еще раз обратилась.
– Ой, – рядом появилась воспитательница, – все уже ушли, а ты тут стоишь. Поторапливайся, сколько можно…
– Сколько нужно, – перебила я гневно машущую руками воспитательницу.
– А вы кто? И по какому праву удерживаете мальчика, мы будем жаловаться…
– Я мать. И жаловаться здесь буду исключительно я. А сейчас пройдем в кабинет директора, мне уж больно интересно, почему мой ребенок змееныш?
– Отпусти меня, ненормальная, руку сломаешь!
– Обязательно сломаю. Возможно, даже и вторую. Дима, к Анатолию в машину беги, я сейчас подойду.
Мальчик подергал меня за подол платья, дождался, когда наклонюсь к нему, быстро поцеловал в щеку и побежал к машине.
– У Даниила
