двое мужчин оказались между двумя дверьми.
– Это один коридор, соединяющий анфиладу залов, – объяснил Дариор. – Если каждый из нас пойдёт в противоположную сторону, то в результате мы встретимся снова посреди коридора.
Мортен кивнул и скрылся за одной из дверей. Дариор шагнул в другую и оказался в полной темноте. Густой мрак висел повсюду, порождая панические видения и страхи. Дариор не видел даже своих ног, но, устыдившись трусости, решительно двинулся вперёд. Стены оказались действительно непроницаемыми – звуков снаружи не было слышно. Тишина и мрак казались паутиной, через которую невозможно пробиться. Вскоре коридор повернул направо и повёл вглубь музея. Трудно представить, что кто-то мог бы хладнокровно бродить по этим мрачным помещениям! В какой-то миг Дариор поймал себя на мысли, что боится обернуться. Страх нарастал с каждым шагом, а желание отступить становилось всё настойчивее. И вдруг в глубине коридора показался огонёк. В другой ситуации Дариор бы чрезвычайно обрадовался нежданной помощи, но сейчас чуть не вскрикнул от страха. Это был явно не фонарь комиссара. Мортен, безусловно, двигался быстрее историка и, следовательно, должен был уже достигнуть центра коридора. На миг Дариор представил себе комиссара, лежащего во мраке с перерезанным горлом, а затем себя, разрезанного на куски. Только сейчас он серьёзно ощутил, в каком маленьком шаге от смерти находится! Огонёк слегка качнулся… Страх по-прежнему бередил нервы. Осторожно, шаг за шагом историк двинулся вперёд и подошёл к призрачному огню на расстояние трёх-четырёх метров. Затем вздрогнул и чуть не упал от испуга, поскольку совсем рядом послышался ледяной голос:
– Я ждал вас, господин Одоевский.
Вслед за судорожным испугом последовало стремительное любопытство. Человек, чьи очертания уже проявились в темноте, назвал фамилию Дариора, данную тому при рождении, и, как ни странно, говорил по-русски. Спустя несколько мгновений вновь полилась и зашелестела речь, слова которой напоминали ледяной ручей:
– Итак, вы пришли сюда – прекрасно! Думаю, вы знаете, кто я. По крайней мере, догадываетесь.
Фигура человека настолько сливалась с темнотой, что едва ли можно было различить контуры прикрывавшей лицо маски. Будучи не в состоянии углубиться в физиогномический анализ лица, Дариор с особым вниманием вслушался в голос. Ничего подобного он раньше не слышал. Этот холодный, хрипловатый, но в то же время гладкий тон погружал слух в морозное забвение. Тембр голоса казался на удивление необычным, даже неземным. По коридору лилось и перекатывалось его двоякое эхо.
– Ошибаетесь, – нарушил тишину Дариор, когда убийца умолк, – ваше имя мне не известно.
На миг в зале вновь воцарилось молчание. Теперь историк уже не сомневался, что комиссар лежит где-то в одном из этих тёмных коридоров.
– Зато я знаю, как зовут вас, – всё тем же спокойным тоном ответил убийца.
– Откуда
