и с тяжелым сердцем покинул свое обиталище.
Только выскочив на улицу, он едва не столкнулся с ковыляющим в его сторону дедом Матвеем, которого в селении почти все так и звали. Дед сильно хромал, но шел бодро, как бы подскакивая на здоровой ноге.
– А я к тебе, Лука, – сказал посетитель старческим, но еще крепким голосом. – Глянь-ка валенки, не греют совсем.
Старик протянул войлочную обувь, достаточно поношенную, но в хорошем состоянии. Лука ощупал голенище и подошвы и, не найдя изъянов, проговорил задумчиво:
– Да нигде ничего не прохудилось, войлок плотный, – затем добавил громче: – Все с ними нормально, дед Матвей, носи на здоровье!
– Нечего, выходит, чинить? – спросил старик в недоумении и как-то растерянно пожал плечами.
– Нечего.
– Значит, от старости ужо ноги тепла не чуют.
Матвей принял обувь обратно и развернулся в сторону своего двора. Некоторое время они с Лукой шли вместе.
– У завода был вчера? – спросил старик, чтобы в тишине не идти.
– Был. Строительство, конечно, знатное затеяли.
– Ага. А чего они по котловану ползают да не делают ничего?
– Радлов мне вчера объяснял, мол, котлован расширить нужно. Здание вроде как слишком большое получится.
– Ага, – повторил дед и часто-часто закивал головой, движением этим и глухим своим «ага» придавая себе сходство с филином. – Ох, и суматоха там вчера вышла с этим убийством! Слыхал ли?
– Мне вчера никто ничего толком рассказать не смог. Поэтому все равно что и не слышал. То ли убили кого, то ли сам утонул.
– Деваху мертвую на болотах нашли, – объяснил Матвей.
– Где нашли? Утопленница все-таки?
– Да не, – старик замахал руками. – Убили ее. Аккурат у монастыря лежала.
– Давно ли?
– Вообще-то давненько.
Инна жила довольно близко, от Луки через три дома, поэтому они с Матвеем вскоре поравнялись с жилищем старухи, но разговор прекратить не захотели – встали сбоку у крыльца, под оконцем, да продолжили.
– Недели три, получается, с того момента вышло, – рассказывал Матвей. – Слух-то до нас больно поздно дошел.
– И неизвестно, кто убил? – спросил Лука и вдруг какой-то укол внутри ощутил, вроде как предчувствие опять его кольнуло.
– Да не хотят расследовать, кому надобно! Вон, с год назад в сторожке-то на железнодорожной станции мужичка убили. Кто убил? Бродяги! А разве их тогда поймали, разве посадили? Ни шиша не сделают, а звездочку нацепят. Здесь, думается мне, тоже бродяги.
– А вчера вроде как на рабочих наговаривали, – предчувствие внутри заволновалось, закололо сильнее, и Лука оперся о стену дома, где жила Инна, чтобы не упасть – почему-то ноги подкосились.
– Какие рабочие! Рабочие к нам недавно приехали. А тот случай
