добавил: – Поди потравились чем.
Курящий рабочий принялся кашлять, довольно сильно – буквально выхаркивал наружу содержимое своего горла. Дым от сигареты шел какой-то излишне вонючий, едкий больше обычного, и вся она при сгорании покрывалась серозными пятнышками, которых вообще-то быть не должно. Мужчина отбросил окурок к соседней могиле, поборол кашель и задохшимся голосом произнес:
– Отсырели что ли. Фу, как саднит!
– Ты бы поостерегся, – предупредил его сослуживец. – Мало ли, чем птицы-то отравились. А ну, как оно и теперь в воздухе?
Вскоре они сровняли аккуратный холмик да воткнули в изголовье деревянный крест.
А люди в селении стали между тем несмело выбираться из своих домов, осматриваться – не только кладбище, но и всякий двор оказался усеян птичьими телами с раззявленными от смерти клювами, да осыпавшимися с этих тел перьями. И пополз по деревне вместе с тучами страх – невидимое, крадущееся проулками животное, которое влажными, холодными своими щупальцами пробиралось в каждую душу, терзало ее, заставляя сжиматься в тугой узел, а на хвосте несло множество нелепых, но жутких слухов. Старухи все больше гневом божьим стращали, а те, кто помоложе, настаивали на отравлении, связывая происшествие с заводом или добычей руды. И это было даже страшнее, чем гнев божий: Бог-то, поди, погневался на чад неразумных, предупредил их о силе своей да хоть какое-то время определил для искупления грехов, а ядовитый воздух так просто чистым не сделается, можно надышаться и умереть. Иные поговаривали, будто это специально народ травят, чтоб людей не осталось и можно было добычу развернуть пуще прежнего, жилые постройки снести да под ними все до основания перерыть.
Некоторые, наслушавшись, повязки на лица натянули, из марли и ваты. А кто подходящих материалов не нашел – обматывали рот и нос шарфом.
Позже стали кашлять – не сильно, зато повально, отчего паника только усилилась.
Стали допытывать рабочих, которые на берегу озера котлован под завод готовили – те и сами не особо что понимали, посоветовали идти к разрушенному склону, где добыча велась. Кто-то заметил, что рабочие без повязок ходят, но не кашляют – это породило новые слухи, мол, местных и правда намеренно травят, а сами чужаки противоядие приняли.
– Вы поглядите на них! Народ морят и хоть бы хны! – воскликнула какая-то старуха, подняв волну негодования.
Тут же произошла стычка, но прекратилась быстро – воспоминание о тракторе, пущенном на толпу, было еще живо в памяти.
У разрушенного склона трудилось совсем немного людей, все угрюмые, неразговорчивые, будто провинились чем. Делегацию от деревенских они встретили неохотно, но, поняв, что избавиться от надоедливых жителей не удастся, направили их к бригадиру.
А бригадир пояснил, что позавчера, во время взрыва породы, случайно подорвали еще и резервуар с горючим, из-за чего произошел выброс сернистого газа. Ядовитое облако ветром тут же отнесло на запад, к грачевнику. Там оно осело, наткнувшись
