был твой ребенок, ты был бы счастлив?
– Какая разница, ведь он не мой.
– Просто ответь. Пожалуйста.
– Да, – хрипло произносит он. И в этом ответе столько эмоций, столько желания!
Ощущение, что кто-то дал мне со всего маха в живот. Хочется согнуться на корточках. Тошнота подступает к горлу.
– Я бы плевал на весь мир, женился на тебе и постарался бы сделать тебя счастливой. Но это было раньше, Мано. Раньше…
Мано сладко улыбается ему и проводит рукой по его каштановым волосам.
– Ты мой хороший, – от ее приторно-ласкового тона меня корежит.
– Проблема в том, – шепчет Квантан, – что одной моей любви тоже было бы недостаточно.
Она грустно кивает. Слезы текут по ее щекам:
– Поцелуй меня.
И он вновь не противится, лишь на секунду мне кажется, что он скажет «нет». Но выражение его лица меняется. Он так смотрит на нее… мне становится не по себе от этого взгляда. Ревность обхватывает горло.
– Это в последний раз, – словно пытаясь убедить самого себя, произносит он и, взяв в руки ее лицо, притягивает к себе.
Их губы сливаются в поцелуе. Нет, не в нежном и еле уловимом, а в настоящем, страстном, эмоциональном, чувственном поцелуе.
В моих глазах стоят слезы, все вокруг теряет очертания и сливается. Но я беру себя в руки. Я могу смотреть на это, могу сделать себе больно и вырвать сердце прямо здесь и сейчас, оставить его в этой комнате. Разочарование, граничащее с дикой злостью, током проходит по всему телу. Отрезвляя. Возвращая на землю. Как и ревность. Они не замечают меня, так как слишком заняты друг другом. Я поднимаю телефон, включаю камеру и жду, пока картинка станет четкой. «Не делай этого», – просит внутренний голос. Поздно. Я фотографирую их поцелуй и выключаю экран телефона.
Мои ноги не слушаются, но я заставляю себя выйти из комнаты, оставив дверь открытой нараспашку. Я смотрю на фотографию в телефоне. Ощущение такое, будто кто-то режет мою живую плоть.
Я не успеваю спуститься, слышу звуки быстрых шагов в коридоре и прячусь за ближайшей дверью.
– Ты не можешь меня оставить, – уже знакомый крик.
Мне хочется закрыть уши руками и заорать! На сегодня достаточно, все лимиты превышены. Но я слышу его голос, и мне становится страшно.
– Немыслимо! Ты думала, я трахну тебя?! Ты правда так думала?! – В его голосе звучит злость. – Беги к своему Алексу, Мано. Ты всегда так делала. Упади перед ним на колени, тебе уже нечего терять. Ни достоинства, ни уважения к себе, ничего, – холодный, презрительный тон, – ты и есть ничто!
– Ты, – цедит она сквозь зубы. – Это ты бегал за мной как жалкая собачонка!
Ей важно поставить его на место.
– Ты выходишь замуж, забудь и оставь меня, – в его голосе усталость и отвращение. – Я больше не буду тебя трахать. Нет фетиша на беременных. Уж прости.
Грубо. Чертовски грубо и безжалостно. Но странное шестое чувство пытается его оправдать и сказать, что Мано
