style="font-size:15px;"> – Готовьте еду.
– Ходите в кино или в парк. Туда, где от вас не потребуется много говорить, а ребенок будет отвлечен и развлечен.
Что нельзя делать:
1) Плакать при нем без объяснений.
2) Причитать на тему «как мы будем жить». Даже если в доме нет ни копейки. Дети пугаются безденежья на всю жизнь!
3) Говорить плохо об отце. НЕЛЬЗЯ, и всё. Ваш ребенок – не та аудитория. И это самый жесткий запрет.
Я надеюсь, среди вас нет женщин, которые шантажируют ушедшего мужа тем, что запрещают видеться с детьми? Я имею в виду мужей, которые остаются хорошими отцами для своих детей и виновны лишь в том, что ушли?
Если есть, обратите внимание: я не знаю ни одного случая, когда выросший ребенок простил бы матери такой шантаж и то, что его использовали как разменную монету в торговле между взрослыми.
На этом про детей всё. Эти знания были бы для меня кислородной маской, и для моей дочери тоже, если бы меня было кому научить.
Я сказала своей дочери «от нас ушел папа», и она ничего не поняла, а потом заревела, увидев, как заревела я. И я никогда этого не забуду.
На этом у меня хватило ума остановиться. Ей про него я не говорила ни разу ни одного плохого слова, и они остались очень нежными друзьями.
Глава 3
Боль и вина
Я пишу только о своем опыте, но, наблюдая женщин в процессе разрыва отношений с мужем, я видела почти у всех боль и вину. Они идут рука об руку.
Боль
Боль длится непрерывно, и ее причиняет абсолютно всё. Пустая половина кровати. Его вещи в шкафу, которые он пока не забрал. Звук машины под окном. Ключ, поворачиваемый в двери… в соседской. Семь вечера, восемь вечера, двенадцать ночи… И всё по-другому теперь. Ночи, если у вас есть хоть капля воображения, а он ушел к другой, ночи – самое страшное. Я их боялась и не спала.
Болит прошлое и будущее, я металась между этими двумя временами, как курица.
В прошлом всё было отравлено. Отключенный телефон. День рождения друга, на который он почему-то ушел без меня. Его поздние отлучки, новые словечки, странные знания о женском парфюме, несостыковки и несовпадения, которые теперь приобрели отравляющую ясность. Я травилась правдой, как ядом.
Будущее рухнуло. Я теперь брошенка, разведенка и одиночка – все самые неказистые определения «из народа» всплывали у меня в голове, и я не могла себе простить этого нового статуса. Из благополучной женщины я превратилась в девочку с напуганными, как у собаки, глазами. У меня есть фотография того периода, я там улыбаюсь, а глаза испуганные.
Подруга, пережившая это, однажды позвонила и велела убрать все его вещи с глаз долой. Я не верила ей, но тупо подчинилась. Взяв в шкафу его брюки, чтобы сложить их в сумку, я заметила на брючине белую шерсть. Та кошка! Я зарыдала, обняв нашего серого кота.
