собора человеческого, но много, много выше него. До того, что ступени под ногами перестают ощущаться. И душа уже не идёт, а плавно, мягко ступает в некие таинственные благодатные пределы, коим ни названия, ни описания нет… —
Рай? – Не смешите меня. Религиозный рай – это примитивно. Потому что всегда предполагает некий обман, жульничество, подтасовку… «Ключ» в упомянутые благодатные пределы вкладывает вам в душу Само Непостижимое, а вовсе не некто в человеческом образе…
Конечно, он не подобен привычному ключу. Это то духовное нечто, от которого вспыхивает сердце души или разгорается уже присутствующий, но спящий там огонь… Он становится всё сильнее, яростней… Вот вы уже весь это пленительное пламя… Вы не отпираете никакую дверь. Но нисшествие ваше, оборачивающееся восшествием, заканчивается. Вы это понимаете, когда осознаёте, что навстречу вам давно уж больше никто не попадается…
Да, в жизни два состояния, две лестницы: бытовая и духовная… Бывают ли они однонаправленными? – Может быть, не знаю. А только, идя по жизни, тело и душа господина А. двигались всё отчётливее и более явно в разные, противоположные стороны.
Оставила душа господина А. камни изделий людских – города, в смысле, – обходила их и шла лесами да полями, ляд трясинный только что избегая. Напитывалась песнями птичьими да мудростью деревьев и трав. И открылась тут ей большая любовь к Матери Земле сырой. И подивилась тогда душа господина А. заблуждению людскому. А притомившись, припадала она к Земле-матушке и целовала её, искренне желая в следующем воплощении пребыть деревом, что, как казалось, не шло ни в какое сравнение с убогим и стыдным даже бытием в теле человеческом.
Без костылей
Считается, что глубоко духовным людям – а господин А. был именно таковым, вы не согласитесь – дело ваше… – Глубоко духовным людям лучше всего в Индии или Непале. Только там, мол, возможно по-настоящему решать серьёзные вопросы жизни и смерти. Только там-де расцветёшь душой в среде осознавших в чём радость жизни и себя найдёшь…
Господин А. духовно задыхался в Третьем Риме24. Ощущал его болотом Лжи, губящим душу его. А вот в Гималаи не хотел. Потому что там обычай такой же смрад духовный создаёт, как и в русском селе. Только хуже ещё. Ибо не деться от него никуда… А в России, едва отъехал от села в город – и дышится легче. Потому как в городах священники не имеют возможности так по-чёрному издеваться над людьми, как на селе… Вот почему господин А. оставил деревню свою и вогнездился в большом городе.
Обычай, соборное исповедание они суть удавка на шее человека, в Небо восходящего, колодка тяжкая на духовных ногах его. В смысле, восхождение в неуставное, незаконное, но такое желанное истинное Небо…
Как так? – А просто: и обычаи и исповедания суть ложь. Я вас этим в первых строках моей книги огорошил, чтобы вы по ходу повествования меньше
