шёпотом.
Несколько Дидон потом принесли вельможе в подоле мальчиков и девочек. Он щедро одаривал своих возлюбленных и отсылал их вместе с потомством домой – «в Карфаген». – Так он называл родные деревни осчастливленных им матерей. Потому что Карфагеном была родина его многоликой и многотелой Дидоны…
Разврат искусства, однако, вкупе с возлежаниями и возлияниями оказали дурную услугу телу вельможи. И во время одного из сражений с французами ради чести возлюбленного короля Вильгельма15 тело английского вельможи подверглось нанизыванию на пику по причине толщины и неповоротливости своей. Можно сказать, было зарезано, как свинья…
О, страсти, почему свинство идёт с вами рука об руку, по большей части?.. Хотя, конечно, бывают страсти как будто и не позорные, но всё равно для тела губительны и они…
Второй раз душа господина А. воплотилась в теле польского шляхтича. Это она помнила чуть лучше. Тот ревностно служил в городском гарнизоне мечником, был пламенным родинолюбом и болел душой за Речь Посполитую16…
Ох уж это родинолюбие, снова посетую я на сомнительные обыкновения землян, – зло иль благо оно?.. – Принято думать, что благо. Но сколько жизней загублено ради родинолюбия без пользы для милой сердцу родины!.. И ведь всегда сопрягалось оно с душевной болью, что не есть здоровье, согласитесь.
В тревожные для Отечества годины наш шляхтич всё время и силы отдавал воинскому служению, а хозяйством и накоплением средств для семьи пренебрегал – душою горел, так сказать. И это не красивый оборот речи. Потому что вот тут-то в душе господина А. во шляхетском теле впервые и вспыхнула искра… Святая ли, божественная?.. – Нет знаю. Но шляхтич уже не был развратным и жирным сластолюбцем с Британских островов, как в прошлом воплощении… Не обладал он и богатством, как тот. Но огонь в духовном сердце, пусть только ещё мерцающий, пусть освещённый стремлением к уже не низменным целям – не к купанию в деньгах и половым утехам – этот огонь проявился уже тогда в сердце души его…
Как родинолюб, наш шляхтич терпеть не мог всех инородцев, в том числе и русских. Впрочем, что касается русских, это было принято тогда почти так же, как и сейчас…
По малодостаточности шляхтича только с натяжкой можно было назвать ясновельможным. Но о восстановлении Речи Посполитой в прежних, истинных и законных границах он мечтал так же, как и те. Даже более того – страстно!.. Он не раздумывая примкнул к родинолюбам Малаховского и Потоцкого17 и с пламенным восторгом воспринял провозглашение Тадеуша Костюшко18 наивысшим начальником всех сил народной обороны…
Тадеуш Костюшко на польской банкноте
Сердце нашего шляхтича продырявила пуля суворовского капрала при взятии его родного города Кобрина. И душа его, избежав мук от позора поражения, счастливо покинула тело… Это произошло как раз против
