волшебники не знали…
Знали, вспомнила Любка, она им сказала, что до школы ей еще целый год…
Надо бы сказать «спасибо!».
Не раздумывая, она кинулась к тому месту, где начиналась дорога. У нее было столько вопросов!
Тут…
Любка застыла в недоумении, озадаченно нахмурив лоб, позволив себе пустить слюну, даже не пытаясь ее удержать во рту. Никакой дороги не было. Лес стоял ровно стеной, с мелким подъельником, через который и не пробраться. И высокая некошеная трава по краю…
Она молча взвыла и развела руками, переживая, что больше никогда не увидится с волшебниками. Оттого, что они ушли раньше, чем она проснулась, Любка испытала горечь, досадуя на саму себя, понимая, что каждый день будет жалеть, что не спросила, как их найти… А они будут думать, что она неблагодарная и невоспитанная девочка. Еще она так разволновалась при встрече, что совсем забыла спросить, а какая она, колдовская книга, и кто такой Голлем, и не показала, что еще умеет считать по пальцам до десяти, и что, например, плюет на два шага, и несколько раз переплывала пруд, а еще совсем не боялась пиявок, а только таких жуков, у которых длинные усы…
Когда Любка пришла чуть-чуть в себя, на всякий случай, а вдруг она ошиблась и это не то место, прошла вдоль опушки далеко вперед, и далеко назад. Изо всех сил она старалась казаться себе храброй, но, когда начались потемки и отовсюду поползли тени, ей стало страшно. Теперь на лес, который стал как-то нехорошо шуметь, будто ругался, Любка поглядывала с опаской. Он был высокий, как три дома, если их поставить друг на друга. Теперь уже и листья стали не видны, а только темное пятно, как тот морок, что напал на них. В лесу она одна еще никогда не оставалась.
Когда в лесу кто-то застучал и затрещал, нервы у Любки сдали. Она подхватила корзинку и портфель и со всех ног бросилась через поле к огороду, где было еще светло. Не то чтобы день, но синий сумрак, когда еще все-все видно.
У огорода она остановилась, заметив неподалеку от колодца нескольких человек. Мать, мать Нинки, тетя Рая, дядя Андрей, Сережа, И дядя Егор. Тетя Рая частенько заходила в гости и приносила с фермы молоко, ее Любка уважала. У дяди Егора и тети Зины, которая работала заведующей в детском саду, не было детей. Они, конечно, любили Нинку и Ленку, но иногда болтали о том, о сем и с нею. Они жили через три дома. Любка обрадовалась: при дяде Егоре мать, наверное, бить ее не будет. И Сережа тоже тут. Он уже учился в седьмом классе – ослушаться его, Любка не смела. Сережа тоже за нее заступался. Но дойдя до черемухи, которая закрывала ее от их взгляда, Любка сразу почувствовала надвигающуюся грозу. Лица у всех были озабоченными.
Она села под черемуху, не решаясь обнаружить себя. Мать держала в руках вицу.
– Вот где ее черти носят? – услышала она голос матери. – Любка! Любка! – закричала она.
– Тина, – строго произнес дядя Егор, – не пугай ты ребенка еще больше… Нормальная девка у тебя, даром что больная. Церебральный паралич у нее, не лечится, но живут с ним.
